Михаил Бобров — известный многим любителям пирсинга мастер из владимирской тату-студии. Помимо этого он занимается шибари — искусством, которое восходит к техникам боевого связывания средневековой Японии. Для Михаила шибари — это любовь к деталям, эстетика узлов и бондажа, поиск и медитация. Что изменилось в творческом процессе местного риггера, какие эмоции данное искусство вызывает у участниц действа и зачем им это всё, «Ключ-Медиа» попытался разобраться.
@annamorozova.ru
«Начнем с того, что я не считаю себя суперпрофессионалом в шибари, и это не основной вид моей деятельности. В основном я занимаюсь им для своих друзей и знакомых, которые в этом заинтересованы, или ради фотосессий. Раньше экспериментировали с фотошколой и Александром Мясниковым, теперь сотрудничаем с фотографом Анной Морозовой, придумываем новые идеи с Екатериной Шацкой».
Необычное увлечение возникло в жизни Михаила пару лет назад, плавно оно перетекло из занятия подвешиванием на крюках. И как бы плотоядно это ни звучало, по признанию пирсера, больше всего ему нравится именно техническая составляющая, процесс создания красивых узлов, интересных связок в сочетании с эстетикой фигуры.
@annamorozova.ru
«В целом это довольно эмоциональный вид творчества, особенно, если наблюдать за ним со стороны. Если это фотосессия, то мы в команде всё заранее обговариваем и планируем, ведь есть ограничения по аренде студии. Вместе обсуждаем с фотографом и моделью их идеи, думаем, как воплотить все красиво и безопасно. Если же это импровизированные вечерние посиделки с освоением чего-то нового, то время проведения и сложность элементов зависит от уровня физической подготовки
модели и моего свободного времени».
Самое главное здесь то, что «жертва» верёвок не может повлиять на происходящее и не контролирует ситуацию, поэтому остается только доверять.
@shatskaia.katerrina
«Шибари — довольно специфический вид творчества, связанный с ограничением движения. Да, немного неприятных ощущений может присутствовать, но в пределах разумного. Первоочередным остается безопасность модели».
Студентка Ирина Орлова получила яркий опыт. Будущий архитектор считает шибари своим увлечением.
«Мне предложили побыть моделью на подобной фотосессии. Сказать, что было страшно, ничего не сказать. Но все мои мысли перевоплотились сами собой в процессе. В этот вечер сложилась уютная и камерная атмосфера покоя, опасности, которая под контролем, и той самой эмоции „на грани“».
@shatskaia.katerrina
Девушка описывает ощущения и благодарит гимнастическое прошлое: так получилось расслабиться и не бояться.
«Ничего не болело, хотя я два с лишним часа стояла на коленях. В один момент было ощущение какого-то суперотрешения, что-то медитативное. Это можно назвать трансом. Я даже прочитала про себя свою любимую гаятри-мантру из „Ригведы“, она меня всегда успокаивала».
@shatskaia.katerrina
По мнению Ирины, шибари — это о любви к узелкам и эстетике связывания, поиску новой, необычной, волнующей, опасной красоты. Мол, сегодня искусство многогранно, можно считать что-то странным, выходящим за рамки приличий и норм морали. Но в наше время они так раздвинуты, что браться кого-то судить — неблагодарное дело.
Для других участниц шибари — довольно личный процесс, связывающий медитацию, физические и психологические переживания воедино. Мыслями, на которых сосредотачиваешься в это время, не всегда хочется делиться.
«Шибари для меня — телесная практика и медитативное состояние. По своей природе я человек, который всегда куда-то идет, находиться в статике мне непривычно. Но около года назад я словила ощущение, что хочу быть привязанной к лесному дереву. То есть оказаться в вынужденном отдыхе, когда не расслабиться — вредно», — поделилась мнением Анастасия.
Желание девушки «даже если хочешь двигаться, но не можешь», видимо, встретилось с намерениями мастера. В паре «риггер — модель» она реализуется и как близкий к искусству человек.
@annamorozova.ru
«Мне важна эстетическая сторона процесса, где я чувствую себя объектом сродни на рисовании с натуры или произведении скульптуры. Здесь нет никакого намека на интим, мы почти не разговариваем с мастером. По сути, риггер каждый раз пробует новые подвязы и подвесы, а я ловлю важное для себя „заземление“. Выключается вся тревожная „часть“, я не думаю, куда должна пойти и что купить, сосредотачиваюсь только на своем теле и чувствах в моменте: не затекают ли ноги, могу ли сделать глубокий вдох. Нагрузка канатов часто распределена таким образом, что у модели нет точки опоры. В этом обезличенном „существе“, которое должно сохранять покой, возникают захватывающие ощущения».
Кто-то скажет, что это ужасно, некрасиво, омерзительно, пошло, но многие модели схожи во мнении: такое это искусство, которое экспериментирует над телом и нагрузками. И призывают присмотреться, понять и, возможно, даже попробовать.
