Светлана Красулина — владимирский художник-реставратор станковой, а также монументальной живописи, иногда курирующий крупные проекты области по восстановлению произведений искусства и являющийся доцентом кафедры ДИИР Владимирского государственного университета. Звучит сложно. Упростим: в профессии Светлана Вячеславовна уже 31 год, и половину этого времени она преподаёт на местном отделении «Реставрации», у истоков которого стояла со своим коллегой и учителем Александром Игнатьевичем Скворцовым.
«Таких, как я, называют „играющими тренерами“ — преподаю и продолжаю работать. Всегда говорю студентам, когда убегаю на работу: „Я к шедеврам!“, — смеётся реставратор. — Путь к мэтрам достаточно сложен. Начинают реставраторы с „простых“ произведений, с опытом переходят на „серьёзные“. Для получения допуска к памятникам мы должны каждые пять лет проходить аттестацию, а над самыми уникальными из них работают люди, посвятившие профессии более 30 лет».
За годы через руки Светланы прошло множество работ как широко, так и не очень известных художников... К этой удивительной особенности владимирской школы реставраторов вернёмся чуть позже, а сейчас фокусируем внимание на выставке «Призвание сохранять». До 11 декабря Центр ИЗО украшают картины из музеев и частных коллекций, восстановленные специалистовм «Владимирреставрации» за время работы в вузе. Конечно же, не все — только избранные произведения, которые Светлане удалось получить. Случай уникальный. Крайне редко (практически никогда!) музеи не выдают реставраторам экспонаты из хранилища. Но произошло чудо, поэтому бегите во Владимирский центр пропаганды изобразительного искусства любоваться оригиналами редких работ. Под выставку «Призвание сохранять» на третьем этаже выделено два зала. Первый, основной, посвящён работам Светланы. Практически каждое произведение искусства реставратор сопроводила фотографией «до», а также исторической справкой об авторе и музее, который был столь добр.
Второй зал наполняют работы студентов, выполненные под руководством Светланы. Не менее интересная площадка, сопровождаемая информацией о картинах. На больших баннерах реставраторы показали многоступенчатый, современный и поражающий зрителя процесс «оживления» культурных ценностей. Что испытывает художник, работая с полотнами великих авторов? Как «придумывает» отсутствующие на них фрагменты? Зачем учит химию с биологией? «Ключ-Медиа» собрал 10 шедевральных инсайдов о реставрации от Светланы Красулиной.
ИНСАЙД I: ПЛЕСЕНЬ И ЛАЗЕРЫ
«Реставратор — это далеко не художник и не ремесленник. Я бы сказала, что мы исследователи. Изучаем микробиологию, берём анализы, выращиваем плесень, чтобы определить её присутствие на памятниках. Проводим съёмки в ультрафиолете, работаем с рентгеновским, инфракрасным излучениями. Собственно, все эти сложные анализы помогают на молекулярном уровне определить время создания произведения, а также состав краски, пигмента, лака, грунта. С этими исследованиями каждый реставратор должен быть знаком. Часть из них проводится самостоятельно, но некоторые задачи с подробными указаниями делегируются учёным».
«С нами работает много смежных специалистов. Физики помогают с рентгенограммами, 3D-сканированием или широко применяемыми в реставрации технологиями. Так, при содействии итальянских коллег в Петербурге скульптуры летнего сада были очищены при помощи лазера. Эта технология показала себя очень хорошо, и сейчас отечественные специалисты разрабатывают аналогичные методы расчистки металла, удаления загрязнений со скульптуры».
ИНСАЙД II: МЫ ДЕЛАЕМ ВСЁ
«Наша владимирская мастерская специализировалась на различных видах работ, поэтому так получилось, бригада была универсальной: реставрировали картины, иконы, монументальную живопись. Обычно эти три градации разделены по отделам. Так, специалисты по масляной живописи занимаются только ей, профессионалы в темперной живописи — иконами, монументальщики выезжают в командировки на объекты. А мы делаем всё!»
ИНСАЙД III: УТРАЧЕННЫЕ КУСОЧКИ
«Для восстановления утраченных фрагментов проводится большая исследовательская работа. Ищем архивные чёрно-белые снимки, на которых зафиксированы элементы, собираем документы... Если данных нет, тонируем цветом, приближенным к авторскому тону. Коричневое — коричневым, зеленоватое — зеленоватым. Вмешательство не бросается в глаза, но точной деталировки не имеет. Например, здесь были огромные утраченные куски, и, если внимательно присмотреться, можно заметить, что мелкими-мелкими штрихами кисточки первого номера нанесена тонировка. Строго в пределах утрат! Ни на миллиметр на работу автора не заходим!»
На фото: икона «Введение в храм Пресвятой Богородицы», Успенская старообрядческая церковь
ИНСАЙД IV: ВЕЛИКАЯ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
«Случалось реставрировать картины великих из частных коллекций Москвы и Санкт-Петербурга. Первые имена: Айвазовский, Жуковский, Шишкин... На самом деле, всё так же, как и всегда. У нас в реставрационном кодексе сказано, что нельзя относиться к работе согласно стоимости памятника. Она должна быть выполнена на высочайшем уровне без деления на известных и неизвестных авторов. Волнение, конечно, присутствует. Когда держишь в руках такую картину!.. (вздыхает) Но профессионализм и огромная ответственность берут верх. Долго присматриваешься к памятнику, изучаешь, ищешь подход. Кроме того, при работе с экспонатами собираются реставрационные советы, куда входят хранители, искусствоведы, химики и так далее. Профессионалы решают, каким будет процесс. Сама я ничего придумать не могу. Чётко следуя указаниям совета, методически верно выполняю необходимые действия, ведь самодеятельность может очень негативно сказаться на истории произведения».
Кстати, эталоном реставраторы называют оригинал культурного памятника при экспертизе произведения. У нас во Владимире эталонными считаются произведения местных художников — Бритова, Юкина, Кокорина, Егорова, Мокрова.
ИНСАЙД V: КАРТИНА-ПАЗЛ
«Что касается картин из частных коллекций, мы с владельцем сами решаем, насколько будет затронута структура произведения. Иногда ограничиваемся консервацией — только укрепляем, чтобы ничего не сыпалось. Но бывают и сложные случаи. Допустим, „Охота с гончими“ Самокиша Николая Семёновича. Это очень известный художник, его именем назван музей в Симферополе. Здесь представлена именно русская охота с гончими, что стало для нас неожиданностью: и я, и владелец картины долгое время считали пейзаж английским, пока не встретили разбирающегося человека. Охотник сказал: „Наш русский заборчик, собаки с лошадьми наши. Форму наездников русские тоже придумали раньше англичан“».
«Эта работа была приобретена в Одессе, затем оказалась в Нижнем Новгороде и многим позже попала к частному владельцу без одного фрагмента. А самая большая наша боль заключалась в том, что картину заклеили лейкопластырем. То, чего делать не стоит, но чем люди занимаются в попытке сохранить произведение. Удалить лейкопластырь, не повреждая остатки красочного слоя, — большая головная боль. Если присмотритесь к оригиналу, заметите, что полотно было порвано поперёк, зато отсутствующий фрагмент с собакой стал для нас подарком судьбы. Его принесли в книжке! Оставалось только поставить на место, как пазл».
На фото: картина Н. С. Самокиша «Охота с гончими», частная коллекция
ИНСАЙД VI: ПОЧЕРК ГЕНИЯ
«Я знакомлюсь с художником благодаря уникальной возможности посмотреть картины со всех сторон, изучить торцевые стороны. Возможности внедриться в „кухню“ и понять, как работал автор. Картины профессионалов действительно отличаются. Академическая живопись базируется на классической методике. Художники, имеющие должное образование, делают всё очень профессионально: используют музейные подрамники, ведь понимают, что произведение должно жить много лет; берут хороший холст, который или самостоятельно грунтуют, или приобретают фабричный из-за рубежа; достаточно качественно натягивают этот холст и, по классической технологии многослойной живописи, делают сначала рисунок, потом подмалёвок, выполняют подготовку... Так было до появления импрессионистов, которые вышли за пределы классической живописи, но при этом уделяли холсту и грунту пристальное внимание».
«Эксперименты начинаются с революции. Некоторые художники, не имея возможности покупать подрамники, холсты и всё остальное, начали экспериментировать — писать на ДВП, оргстекле, клеёнках, фанере. В общем, не соблюдая технологию и забывая о нанесении „промежуточного слоя“, то есть грунтовке, что сильно сказалось на сохранности работ».
ИНСАЙД VII: ПОМЯТЫЙ АВАНГАРД
«Был в России известный художник Белютин Элий Михайлович, участник „экскаваторной выставки“ — той самой, которую Хрущёв приказал жестоким образом убрать, ведь подобного искусства в Союзе быть не должно. Я работала над тремя его ранними работами, сделанными до перехода в авангардизм. Что интересно, они переданы в дар Муромскому музею после смерти художника. Третьяковская галерея была удивлена: многие за подобными памятниками искусства стоят в очередях, хотят купить. Почему именно Муромский музей? Существует версия, что Элия Михайловича и его супругу связывают с городом романтические воспоминания о прекрасном летнем отдыхе. Возможно, именно поэтому вдова так распорядилась картинами.
Но вот беда: подарки были свёрнуты в рулоны и сильно деформировались. Особенно трудно было представить, что изображено на „Прибалтике“. Только по стогам сена, домикам и деревьям угадывался пейзаж. Картина осыпалась очень сильно. Понимание, как её завершить, пришло только в процессе работы и путём кропотливых манипуляций. Страшно бывает только в начале. Реставраторы могут восстановить всё, хоть иногда на это уходят годы».
На фото: картины Э. М. Белютина, Муромский историко-художественный музей
ИНСАЙД VIII: ПУГАЮЩИЕ ПОЛОТНА
«Красивая женщина, да? Но взгляд у неё отнюдь не милый и, обратите внимание, в руке отрубленная голова. Это Юдифь. Она обладает холодной, надменной красотой».
На фото: «Юдифь с головой Олоферна» Минора Фердинанда, частная коллекция
«Не в данном случае, но иногда картины, которые я реставрирую, хочется спрятать. К примеру, „Иван Грозный и сын его Иван“ Репина — большое произведение, с оригиналом которого постоянно что-то происходит. То режут, то ещё что-нибудь. У меня в мастерской реставрировалась копия из Александровской слободы. Приходилось отворачивать её к стене: часами находиться под взглядом жестокого царя тяжело, несмотря на понимание, что сцена убийства придумана самим Репиным».
ИНСАЙД IX: СВЯЗАННЫЕ ИСТОРИИ
«Куликов — известнейший ученик Репина, вместе с Кустодиевым писавший большую работу „Торжественное заседание Государственного совета“, представленную в Русском музее. Вернувшись из Академии в Муром, художник собрал здесь большой натурный фонд. Малоизвестный факт: среди прочего, в народном костюме возле изгороди он изобразил свою супругу».
«Иван Семёнович был подающим большие надежды автором, пишущим русские ярмарки, но революция поставила его в затруднительное положение. Художник не знал, что творить. На одном из автопортретов этого периода он погружён в раздумье. Сзади множество картин и, обратите внимание, в зеркале отражается упомянутый портрет жены... Позже на его полотнах советского времени появились граждане Мурома, заводчане, цеха, индустриальные пейзажи. Написаны они в той же самой технике, манере. Но пришедшие к нам работы особенные. Они камерного характера, до передачи в музей хранились в обычном деревянном доме Куликова, свёрнутые в рулон, и потому требовали реставрации».
На фото: картины И. С. Куликова, Муромский историко-художественный музей
ИНСАЙД X: КАРТИНА В КАРТИНЕ
«Студенты нашей кафедры уже несколько лет сотрудничают с Ковровским историко-мемориальным музеем, и однажды мы взяли оттуда одну работу, а вернули две. На обороте был пейзаж на картоне. Мы его расчистили, продублировали на холст — получилось два полотна. Была ещё одна не менее интересная история: на оборотной стороне памятника из Коврова находился натюрморт! К сожалению, располагался он на том же холсте. Поэтому мы просто привели произведение в порядок, оставив картину в картине».
