Театральная премьера: Плачь, смейся, молись, танцуй

Владимирский академический театр драмы, ярко отметив впечатляющий юбилей, а 170 лет – дата солидная, похоже, стряхнул с себя многолетнюю пыль подмостков и шагнул навстречу второй молодости. Это когда хочется все переформатировать, увидеть и сделать по-новому, рискнуть, в надежде, что можешь выиграть. Вот почему премьера нового сезона - «Поминальная молитва», история жизни Тевье-молочника, рассказанная им самим теперь не вспомнить, кому, пересказанная потом двумя удивительными философами и самыми грустными весельчаками: Шолом-Алейхемом и Григорием Гориным, не столько драматический спектакль, сколько «живые картины». Так называли наши прабабушки пантомимы и пластические этюды на самые разные темы, в том числе и ветхозаветные.

Кто читал веселые байки Тевье или пьесу Горина, помнят, что мудрый молочник из захолустной Анатовки, от той, что далеко хоть от Бердичева, хоть от Парижа, на всякий жизненный случай находит фразу из Ветхого завета, поскольку Новый не признает.

Жена же его Голда, у которой «язычок ворочается в нужном направлении», в ситуациях, когда и «то хорошо, и се - еще хуже», прибегает к собственной мудрости и совету умершей бабушки. Эту роль исполнила Галина Фатхутдинова.

А режиссер-постановщик спектакля Петр Орлов, знакомый владимирским театралам по постановке «Гамлета» в 2014 году, услышал в искрометном тексте Горина музыку, увидел в образах пьесы пластику и предложил зрителям такую версию.

От автора музыки к спектаклю Владимира Брусса требовалось не только создание национального колорита. Ведь свой рассказ о бренности жизни Тевье (его играет Андрей Щербинин) начинает словами: «В деревне Анатовке с давних пор жили русские, украинцы и евреи. Жили вместе, работали вместе, только умирать ходили каждый на свое кладбище». И музыка, которой отведена одна из главных ролей, это не «Семь сорок», а невероятный сплав национальных орнаментов. Она же – микс характеров персонажей. Нередко музыкальная тема заменяет или делает понятнее реплики и диалоги. Музыка рассказывает о временах года, о любви, радости, болезни, смерти, подлости и жестокости.

И все же «Поминальная молитва» - это не балет, не хореографическая композиция.

Хореограф Алла Молодцова, впервые работающая с труппой владимирского драмтеатра, задумывала превратить каждый жест и движение в выразительный пластический элемент. И самым напряженным моментом этого трех с половиной часового танца являются пластические картины. Помните, как в «Ревизоре» Гоголь выкрутился в финале: немая сцена. Это когда слова бессильны передать суть происходящего. Вот и в «Поминальной молитве» застывшие в невероятных позах герои заставляют зрителей завороженно смотреть на сцену, расшифровывая этот молчаливый крик.

Алла приехала из Рыбинска. Это не первый ее спектакль с Петром Орловым. Но первый визит во Владимир:

Наши актеры, занятые в спектакле, знакомились с новым хореографом в процессе репетиций.

Валерия Емельянова, исполнительница роли старшей дочери Цейтл, считает, что успешной работе, взаимопониманию актеров и хореографа помогало то, что Алла – сама драматическая актриса. И танцы, по мнению Валерии, неотъемлемая часть спектакля, хотя он строится на серьезном философском материале.

Особый еврейский юмор, фразочки, которыми пестрит Интернет, из серии: «Шесть уроков мудрости от тети Сони», и те, что перекочевали в анекдоты про Мойшу и Абрама, – в это легко могла превратиться пьеса Григория Горина. Если бы не страшная правда о погромах, выселении за черту оседлости, о бессилии перед жестокой машиной – государственным строем. И где здесь место танцам?

Цейтл, отказавшись от предложения богатого мясника Лайзера (его играет заслуженный артист Эстонии Владимир Лаптев) выходит за нелепого, неуклюжего неудачника - портного Мотла. Эту роль исполняют Георгий Девятисильный и Виктор Мотызлевский. Своевольный поступок старшей дочери – это первый пример неповиновения, который подхватят и остальные девочки. Средняя дочь Годл – героиня Анны Лузгиной – выберет не просто любовь, а ссылку в Сибирь вместе с женихом-революционером, а младшая Хава (актриса Наталья Демидова) примет православную веру, влюбившись в русского парня. Но это потом, а пока – свадьба.

Все, согласно традиции: балдахин - хупа. Жених и невеста дают клятву, надевают кольца, поднимают свадебный тост. Потом происходит очень интересный эпизод традиционной еврейской свадьбы, его любят показывать в голливудских фильмах: разбивание бокала. С еврейской предусмотрительностью стакан оборачивают тканью, чтобы никто не пострадал от осколков. Жених растаптывает бокал в мелкую крошку, а гости радостно выкрикивают пожелания счастья. И пускаются в пляс: кто дает гопака, кто русского трепака, а кто - танец «Хава Нагила», что с иврита переводится как «Давайте радоваться».

Все эти детали Алла изучала и уточняла, готовя одну из самых важных сцен спектакля.

Роли младших дочек Тевье - Шпринцы и Бейлке сыграли Катя Коленова и Юля Зайцева, дочь актрисы Анны Зайцевой.

Не обошлась еврейская свадьба во владимирском варианте без танца с бутылками на голове. Наиболее занудные знатоки традиций говорят, что не было такого во времена Адама и сотворения мира. Есть версия, что зародился этот танец в России в начале ХХ века. Но наши актеры были очень хороши в широкополых шляпах, сюртуках и с бутылками на голове. И было понятно, что все счастливы. Анекдоты про еврейское счастье слышали? Так это не анекдот, это история. Непрошеные гости пришли на свадьбу с кольями и дубинами. Из соседнего ли села, или свои – не важно. Они не танцуют. Им не придумали движений. Их пластика груба, жесты резки. Они – сила, злая и беспощадная. И Тевье не знает, какую строчку из писания произнести, чтобы остановить эту машину разрушения.

Свадебными танцами закончится счастье семьи Тевье. Закончатся мир и покой в Анатовке. И даже горинский непревзойденный юмор будет все-таки выжимать слезу у зрителя. Вот смеяться или плакать над фразой: «Лучше быть последним на свадьбе, чем первым на похоронах»?

Режиссер Петр Орлов сказал, что театр нередко переходит в жизнь. И что жизнь человека – очень хрупка и беззащитна перед ураганами судьбы, перед злом и жестокостью.

А что еще точнее: «Вера у нас разная, а власть одна». И мы, как земляки Тевье, плачем и смеемся, танцуем свою жизнь под музыку, что играет судьба. Так что стоит посмотреть, как удалось владимирским актерам передать счастье и боль отточенными жестами. Хотя бы увидеть парящего в воздухе Владимира Лаптева. Он хоть и моложе театра на сто лет, но все равно патриарх. А глядя из зала, и не скажешь.