Владимирский музыкант рассказал о работе с Гребенщиковым, Басковым и “Арией”

“В детстве любил слушать Высоцкого, Окуджаву, “Наутилус”, “Кино” и пытался сам сочинять, записывал альбомы на магнитофон, играл на гитаре. В какой-то момент понял, что мне нужен еще и электронный саунд. Родители сказали, что сначала надо подучиться играть в музыкальной школе, а затем уже обещали купить синтезатор. Так что в “музыкалку” я пошел довольно поздно - в 6 классе. И вдруг мне резко разонравился рок. Я погряз в Моцарте и Бетховене, играл только классику. Лишь потом потихоньку вернулся к привычным рок-композициям”.

“Моя семья задумалась о переезде из Узбекистана после распада СССР. И спустя какое-то время мы с родителями, и правда, перебрались жить в Россию. Большинство людей стремится попасть в мегаполисы - Москву или Петербург. Но закрепиться там не так-то просто, в том числе и из-за проблем с документами, миграционной службой. Во Владимире у нас жили родственники, да и с бумажной волокитой было проще справиться. Поэтому мы и поселились здесь”.

“Конечно, по прошествии времени остаются только хорошие воспоминания. Но Владимир мне всегда нравился, и я до сих пор общаюсь со своими друзьями, которые живут здесь. Заметил интересное отличие от жителей столицы: владимирцы меньше заботятся о материальных благах. Даже если творческая затея не сулит огромной прибыли, они ее реализуют просто ради удовольствия и искусства. А еще здесь много талантливых людей, с которыми я работаю и по сей день”.

“К ритму города-миллионника я привык еще в Ташкенте, такая обстановка мне нравится. Но все же я счастлив был переехать в Москву, в первую очередь, потому, что там всегда есть у кого учиться. Мне кажется, творческим людям надо не останавливаться на достигнутом, а искать новую информацию. И в столице это делать проще. Более того, мы сейчас все живем в цифровую эпоху - я могу и с владимирскими коллегами делиться свежей информацией. Общаюсь с известными, именитыми людьми, от них получаю ценные сведения, а потом рассылаю их всем-всем-всем.

И к тому же я переехал, когда в Москве стало очень много работы. Меня постоянно выдергивали играть с оркестрами, записываться на студиях и так далее. Пару месяцев я чуть ли не ежедневно в 7 утра садился в электричку, работал, а к полуночи возвращался во Владимир. Посчитал, что на дорогу потратил десятки тысяч рублей, и понял, что это совсем невыгодно. Так окончательно было принято решение о переезде”.

“На самом деле я работаю лишь в некоторых стилях музыки, потому что считаю, что лучше сконцентрироваться на чем-то одном-двух. Когда начинаешь заниматься всем подряд, получается, как правило, плохо…

Как вы помните, мне с детства близки рок и классика. Первые партитуры и оперы я написал лет в 13. Сейчас мне комфортно работать с академическими исполнителями и оркестрами. Я до сих пор пишу партитуры для оркестров. В том числе для телепроектов. А также играю на рок-фестивалях и концертах - там оркестры привлекают, чтобы придать зрелищности и масштабности.

С поп-музыкой я работаю чуть меньше. Но все же мне приходится ею заниматься - друзья подкидывают работу, либо просто интересно пообщаться с определенным человеком. Любопытно же: действительно ли знаменитость ведет себя надменно, пафосно, как это порой выглядит на ТВ? И чаще всего оказывается, что сценический образ с жизнью не имеет ничего общего. Это на самом деле простые ребята, большие трудоголики, которые переживают за качество продукта”.

“Помню свою первую репетицию с “Арией” в качестве клавишника. Мне сказали приехать на студию “Мосфильм”, а это, к слову, огромная площадка 6 000 кв. м! Репетиция с 9 утра и до 9 вечера. Не поверил, что такие бывают. Во Владимире, например, они длятся часа два: собрались, поиграли в свое удовольствие, посмеялись и разошлись. Но тут все было не так. Барабанщик Максим Удалов приехал к 8:30, чтобы настроить свой инструмент. Остальные участники прибыли ровно к 9 часам. И дальше все время, за исключением перерыва на обед, они играли. И делали это замечательно. У них и так все было отточено, но они 12 часов репетировали, уточняли какие-то детали с оркестром. Трудяги, которые болеют за свое дело.

То же самое могу сказать и о Борисе Гребенщикове. Он со стороны казался мне каким-то пафосным, отстраненным, надменным. На самом деле этой простой человек, культурный, с такой питерской закалкой. Помню, мы еще толком не познакомились. Он перед репетицией сел настраивать гитару, понял, что у него нет тюнера. Подошел ко мне и сказал: “Извините, пожалуйста, не могли бы вы, пожалуйста, нажать мне ноту “ля”, чтобы я мог настроить свою гитару?” - вот так звезда разговаривает с незнакомыми людьми. А мог бы сказать: “Эй, ты, нажми мне ноту “ля””. На деле же ничего такого нет”.

“С ним я сотрудничал всего раз, кажется, в 2014 году. Он пришел записать песню Владимира Преснякова-старшего на студию “Rus music records”. Мелодия была очень кантиленная, певучая, поэтому поручили мне ею заниматься. В жизни Николай - простой, нормальный человек. Дублей много не делает, в ноты попадает, поет чисто - постобработки его голоса не требовалось.

Кстати, с Басковым работал еще один владимирец - Александр Кокурин. В той же песне, которую я записывал, была партия балалайки (она изображала мандолину). Именно ее и исполнял Саша. Потом Пресняков-старший попросил контакты музыканта. Сказал, что даже в Москве таких талантливых балалаечников нет. До сих пор композитор привлекает владимирца к своим проектам”.

“Вообще, в Москве работа со звездами воспринимается скептически. Потому что многие исполнители работают под фанеру, а музыкантов меняют, как перчатки. Но когда речь идет, скажем, о Носкове, все понимают - он случайных людей в команду не берет. Именно с такими звездами я и стараюсь сотрудничать.

Плюс большую роль играет то, кто еще из музыкантов выйдет на сцену. Мне нравится работать с уже проверенными ребятами, которые отыграли много гастролей, в том числе и с известными личностями. Это гарантия, что человек, как минимум, приедет вовремя на репетицию и не испугается, когда увидит на стадионе толпу из 60 000 зрителей. Это немаловажно: ощущения от игры для 150 человек и десятков тысяч совершенно разные, не все к этому готовы. У некоторых ноги подкашиваются”.

“Честно говоря, до выступления с “Арией” я играл на площадках вместимостью до 2000 человек. В таких залах видишь все лица. А на больших зрители сливаются в одну массу. Плюс поддержка слушателей, такой рев: “Ария!”. Я - человек не очень эмоциональный, но тут ты чувствуешь мощь, подъем и стремишься соответствовать. Толпа и ее крики подстегивают. На концертах классической музыки такого, конечно, не бывает. Там все сидят с блаженными, красивыми лицами.

Моя самая большая площадка - “Ледовый дворец”, где проходила “Чартова дюжина”. Там, как раз было 60 000 человек зрителей. И целый оркестр на сцене. У меня были еще и небольшие сольные моменты. И вот к чему невозможно подготовиться: услышал свой звук каким-то размазанным и с отставанием. Видимо, его настройку доверили любителям. Подумал, что саунд у всех такой, а там ведь идут федеральные ТВ-эфиры! И я играл и пытался показать техникам, мол, ребята, видите же - плохо, исправьте. А оказалось, что в зал и в эфир шел кристально чистый звук и только на сцене были эти неполадки. Получается, нужно было сыграть “вслепую”, а точнее - без слуха”.

“Всем музыкантам нравятся импровизационность и трудности. Даже стрессовые ситуации, адреналин - это хорошо. Вот отыграл без приключений, ну - ладно. А вот когда что-то произошло, выпутался из ситуации - это стимулирует и дальше что-то делать”.

“У профессиональных музыкантов есть дедлайны. Это как слово “надо”. А вдохновение - хорошее качество и приправа к мастерству. Остальное - техника и просто понимание задачи”.

“Из больших - “Новая Звезда” на канале “Звезда”, там во всех выпусках задействован оркестр “Глобалис”, я - его аранжировщик: пишу все партитуры, и выступаю как пианист. Плюс когда телеканалу требуется пианист, обращаются тоже ко мне.

Много раз участвовал в программе “Голос” как аккомпаниатор. Увидеть меня можно и на каналах “Наше ТВ”, “Рен-ТВ”, когда идут рок-концерты. Выступаю либо с оркестром “Глобалис”, либо с группами. Правда, все внимание приковано к звездам - музыканты остаются в тени. И если меня и можно разглядеть, то разве что с лупой”.

“Нет. Когда на афише написано, что выступают Глеб Самойлов и группа “Матрикс”, понятно, что люди идут на Глеба Самойлова, а не на Олега Губанова. Моя роль - не испортить выступление Глеба. Выйти на сцену и исполнить 2-3 песни, которые он под одним фоном поет, и чтобы с моей стороны не было огрехов. Я в некотором смысле обслуживающий персонал. Звезда может делать что угодно, спеть быстрее, медленнее, исполнить другую песню. Моя задача - максимально приспособиться к условиям и сделать все хорошо. И не обидно, это же интересная задача. И все равно я понимаю, что сам бы не собрал такого количества людей. Постоять в тени гения - тоже неплохо”.

“Всегда по-разному. Но я о финансах думаю далеко не в первую очередь. Слава Богу, уровень жизни в Москве достаточно неплохой, мне нет нужды постоянно пытаться зарабатывать. Так что сначала думаю, насколько мне это интересно с музыкальной точки зрения. Соответственно, если есть финансовые благодарности - хорошо, нет - ну и ладно. Потому что проекты все равно приносят некое моральное удовлетворение, а для меня это важно”.

“Девушка есть, она меня поддерживает, помогает. Ведь очень часто при подготовке к телепроектам приходится за неделю сделать то, что нормальные люди делают за год. И все родные страдают: я не сплю ночами, гремлю, ругаюсь. Близкие все это терпят молча, помогают как могут”.

“Он мечтает быть востребованным, чтобы была постоянная публика, которая ходит на его концерты, покупает его диски, скачивает его музыку. А еще о наличии людей, которые понимают его искусство и существуют с ним на одной волне”.