Вызывающий мейк и стриптиз. Хорошо ли на Владимирщине глэм-рокерам жить?

Группа Bosphorus Night — яркая звездочка на владимирской музыкальной сцене. Лосины и вызывающий макияж, мощные гитарные хуки, прилипчивые мелодии. Наконец, ставшая популярной у молодежи вечеринка имени себя, на которой бананы поливаются сливками, а музыкальные номера могут быть внезапно разбавлены настоящим стриптизом.

На данный момент музыканты сидят дома и готовятся к новому концертному сезону, который стартует, как только отступит вирус. Самое время перехватить солиста коллектива, скрывающегося под псевдонимом Love Hurts, и гитариста команды под звучным именем Henry Craxx, чтобы расспросить их о том, как живется глэм-рокерам на Владимирщине.

Группа Bosphorus Night существует уже более 3 лет и за это время проделала немалый путь в своем становлении и развитии.

— Оглядываясь назад, можете сказать, какие из концертов запомнились вам больше всего?

Henry Craxx: Для меня самый запоминающийся концерт состоялся в Санкт-Петербурге в 2017 году — это была наша первая поездка в другой город. Именно тогда мы познакомились с «бурбоновской» тусовкой (объединение музыкальных коллективов, работающих в смежных жанрах, — прим авт.), с музыкантами из Stripped Guns. Второй по значимости — фестиваль Bourbon Street, который мы организовали во Владимире на исходе 2017 года. А третий, наверно, концерт, который мы дали в творческой лаборатории «Другой Mishanikolaev Бар» в прошлом году на 8 марта в рамках Bosphorus Night Parties. Когда было множество приглашенных гостей. Когда все так плясали, что чуть этажом ниже не провалились.

Love Hurts: Для меня самым запоминающимся был первый концерт Bosphorus Night. Это был новый опыт. Мы надели лосины, накрасились. Если до этого я играл в группах, которые давали максимум 5-6 выступлений в год, то тут мы за месяц подготовились и сразу пошли выступать нон-стопом. Потом, конечно же, Bourbon Street. Еще запомнился концерт в Архангельске на фестивале «Беломор-Буги», который стал для нас последним в 2019 году. Там звезды сошлись как надо, зал нас безоговорочно поддерживал, на сцене был идеальный звук. В общем, мы зажгли как никогда!

Henry Craxx: Вот, если сказать не самый запоминающийся, а самый лучший концерт, я бы назвал Архангельск, да.

— За эти годы вы привыкли в таком несколько раскованном глэмовом наряде на сцену выходить? Или с этим изначально проблем не было?

Henry Craxx: Первое время моей проблемой были волосы недостаточной длины (смеется). Да и гримироваться перед концертом поначалу не очень получалось. Вечно бегаешь до самого выступления, всевозможные вопросы решаешь. Все уже сидят, красятся, у всех личные гримеры — девчонки, а ты, как дурак, сам в последний момент себе глаза намазываешь.

Love Hurts: Первое время был какой-то... не страх, а... не знаю, как назвать. Просто немного странно идти в субботу вечером по центру Владимира в лосинах и накрашенным (смеется). Когда прошлым летом у нас была сходка фанатов в парке Пушкина, я, добираясь до места, опасался, что кто-нибудь пристанет.

Henry Craxx: И скажет: «Какая красивая девушка, ммм».

Love Hurts: А у меня уже тогда борода была (смеется). Кстати, в 17-м году нас, возможно, и могли принять за девушек, особенно со спины. Теперь — уже нет.

— Вы научились краситься и наряды подбирать, или просто все привыкли к вашему виду?

Love Hurts: И мы опыта набрались, и люди привыкли.

Henry Craxx: А вот я не хожу в таком виде по улице. Могу иногда после концерта уйти и сесть в такси до дома в сценической одежде. Но и только. Проблема, скорее, в другом — наряды надо постоянно менять. Не каждый месяц, но хотя бы каждый концертный сезон.

Love Hurts: Во Владимире трудно найти подходящую одежду. Приходится заказывать в интернете.

— Мы уже упоминали ваше ноу-хау — Bosphorus Night Parties. Расскажите, как появилась идея таких необычных вечеринок?

Henry Craxx: Изначально, когда только начали играть, мы дали концерт в творческой лаборатории «Другой Mishanikolaev Бар». Затем было еще несколько выступлений там же — как в электричестве, так и в акустике. И вскоре появилась мысль как-то обыграть очередной концерт. Я всегда хотел, чтобы мы создали здесь тусовку, но не простую, а ориентированную на такую олдскульную музыку. В Москве, в Питере группы глэм- и мелодик-рока собирают большие клубы. Может прийти за раз человек 300, и это именно тусовка. Захотелось чего-то подобного и здесь, пусть наш город и более консервативен. Мы изначально позиционировали свои концерты как некое интерактивное шоу, в котором каждый может поучаствовать. И я предложил озаглавить все это Bosphorus Night Parties и сделать такое мероприятие ежегодным. Чтобы люди знали: Bosphorus Night Parties — это весело, музыкально и вызывающе в каком-то смысле. А сама атмосфера бара — она располагает к таким вечеринкам. И как-то все сложилось (улыбается). Уже 4 вечеринки прошли.

— Давайте возьмем данный момент как некую срединную точку и проанализируем пройденный путь. Как бы вы его оценили?

Love Hurts: Я доволен. У меня до Bosphorus Night не было подобного опыта. А здесь я «проскилловался» в выступлениях, и на концертах теперь веду себя совершенно по-другому. Появился целый багаж жестов, движений, реплик. Теперь я намного лучше понимаю, как вести себя на сцене.

Henry Craxx: Сложно сказать, у всех разное мнение на этот счет. У кого-то более критичное, у кого-то менее. Я считаю, что могли сделать лучше, больше. А не сделали не потому, что кто-то мешал, держал нас за руки или закрывал перед нами двери, а потому, что сами не дорабатывали. Лень элементарная, нехватка какой-то упертости. Мне всегда казалось, что наша группа создана не для того, чтобы «поиграть в рокеров» год-другой, и все. И не для того, чтобы уйти в кабак и исполнять одни кавера. С самого начала мы все хотели, чтобы именно музыка стала главным занятием в нашей жизни.

— А насколько вообще реально в России добиться какого-то коммерческого успеха, чтобы хотя бы на хлеб с маслом хватало, играя при этом музыку, которая возникла в 80-е годы, да еще и петь не на русском?

Henry Craxx: Это два очень важных момента. Отвечу так: то, что мы играем музыку, корни которой в 80-х, меня и ребят никогда не смущало. Просто потому, что мы сочиняем с позиции дня сегодняшнего и стараемся делать современные аранжировки. Да и потом, в той же Европе такая музыка снова популярна. Наконец, мы никогда не хотели ограничиваться одним жанром, будь то глэм, хард-рок и так далее. А вот английский язык... У нас были споры на этот счет. В России наличие исключительно англоязычного материала скорее мешает продвижению. Вначале я даже предлагал делать двуязычный материал: и на английском, и на русском. Но, с другой стороны, мы изначально планировали двигаться в сторону европейской музыкальной сцены. Попасть на фестивали, засветиться на радио. Мы ведь и свой мини-альбом разослали за рубеж куда только можно было.

— Вот, пока никто из вас еще не упомянул об этом. А ведь ваш EP очень хорошо раскупался в Японии.

Henry Craxx: Ну, Япония — она сама по себе очень всеядна. Для меня больший показатель, что наши песни взяли в эфир на радио в Европе и не только.

Love Hurts: Да, взяли в ротацию в Швеции, Англии и США. Причем в США — сразу на несколько радиостанций.

Henry Craxx: При этом ведущий сказал, что со своими песнями мы попали в яблочко: нашли нужный образ, правильную музыкальную интонацию, и все получилось аутентично. Для меня это гораздо более значимо, нежели отсутствие наших песен в ротации российских радиоканалов.

— Как вы считаете, для успеха музыки, которую вы играете, продюсер необходим?

Love Hurts: Смотря что подразумевать под словом «продюсер». Если это не «муж певицы», а человек, который организует творческий процесс, работает с группой в студии, указывает на погрешности при сочинении, выстраивает концертную работу и пиар, который знает, как и что нужно сделать, чтобы песня «выстрелила», — то было бы очень круто с ним поработать.

Henry Craxx: По моему мнению, продюсер — это шестой член группы, который в состоянии понять наш музыкальный материал и оценить его перспективность. У нас в коллективе много споров. Один считает, что нельзя так играть сейчас — не популярно. Нужно делать то, что в тренде. Другой говорит: нельзя гнаться за трендами, они меняются и завтра будет популярно другое, группа Bosphorus Night сама должна стать трендом. И роль продюсера я вижу именно в том, чтобы за счет своего конъюнктурного мышления он помогал придать нашим песням более совершенную форму. Но, чтобы работать с продюсером, ты должен быть профессиональным музыкантом. Пока ты не победишь в себе любительство, пока музыка не перестанет быть хобби, — никакой продюсер за тебя не возьмется.

— Не могу не спросить, как вы себя ощущаете на владимирской рок-сцене?

Love Hurts: Ну, как сказать... Наверное, вполне уверенно. В 33-м регионе можно по пальцам сосчитать группы, которые регулярно выступают в других городах России. И мы — одна из них.

Henry Craxx: Для меня понятия владимирской рок-сцены не существует. Ее просто нет. Сцена — это постоянно функционирующий организм, индустрия, когда есть группы, которые зарабатывают музыкой деньги. Настоящая сцена — она направлена вовне, за пределы теплого и уютного мирка музыкантов. А у нас люди — «ой, мы чего-то добились», и они замыкаются, остаются в рамках города, в рамках области, а дальше двигаться им уже не интересно.

Love Hurts: А как же «Рекорд Оркестр»? Исключение из правил?

Henry Craxx: Они — уже часть российской сцены. «Рекорд Оркестр» тут — как явление, как артефакт, как наша музыкальная гордость. Но, на каком-нибудь западном фестивале на афише вряд ли будет указано, что они из Владимира. Скорее всего, напишут «Russia».

Love Hurts: Кстати, многие западные группы — напротив, акцентируют внимание на том, из какого они города.

Henry Craxx: Вот на западе это ценится, и это нормально. У нас такого нет. У нас до сих пор в головах не то что слушателей, но и тех же продюсеров, сидит, что если ты из Владимира, Рязани, Иваново, — то ты местечковая группа. Обязательно нужно быть из Питера или Москвы. И обязательно нужно ехать туда, как многие делали и делают. И если тебя подхватит тот самый призрачный продюсер, который не даст раствориться и пропасть, то все будет хорошо.

— В завершение беседы поделитесь ближайшими планами. Повлиял ли на них коронавирус?

Henry Craxx: Мне кажется, позитивно он на них повлиял.

Love Hurts: Концерты отменяются, и больше нечем заниматься, кроме сочинения и записи.

Henry Craxx: На данный момент в нашем творческом багаже уже больше 20 композиций. Причем, если на сингле и на EP — только два автора, то сейчас песни пишут все.

Love Hurts: Ну и сам материал немного иной. Мы прогрессируем, находим какие-то новые фишки. Теперь это не просто мелодик-хард-рок. Часть композиций — с уклоном в популярную музыку, часть, — наоборот, — еще более роковые. Мы не планируем замыкаться в каком-либо жанре.

— То есть в ближайшее время вы займетесь записью альбома?

Henry Craxx: Скорее всего, на данном этапе мы не будем привязываться к альбому, а выпустим ряд отдельных синглов, возможно, EP. Если и выпускать альбом, то хочется, чтобы это была цельная и завершенная работа. Возможно, позднее мы просто отберем условно 10 песен, которые и достаточно разнообразны, и при этом сочетаются друг с другом, и оформим их в качестве полноценного релиза.

— Когда ждать следующего концерта Bosphorus Night?

Henry Craxx: Исходя из того, в какую ситуацию поставил нас covid-19, мы ориентируемся на свой сольный концерт в июле. И дай Бог, чтобы к этому времени все карантины закончились.