«Маскарад» во Владимире: без ЛГБТ, марсиан и «апокалипсиса сегодня»
Близость любимого зимнего праздника россиян очевидна — новогодняя атрибутика вновь появилась на улицах Владимира. И почти одновременно с сооружением на Театральной площади конструкции из светящихся гирлянд в виде карнавальной маски во Владимирском областном академическом театре драмы с аншлагом прошла премьера спектакля «Маскарад». Да, по пьесе Михаила Юрьевича Лермонтова. Без ЛГБТ, марсиан и «апокалипсиса сегодня». С каноническим рифмованным текстом, платьями в пол и хрустальными люстрами.
Как же красиво двигаются по сцене эти роскошные многоярусные светильники, заменяя собою десятки громоздких декораций. И вообще, свет в спектакле — едва ли не главное «действующее лицо». Он расставляет акценты, меняет пространство, создает атмосферу, раскрывает характеры персонажей. Не удивительно, ведь Сергей Скорнецкий, художник по свету, работавший над спектаклем, — лауреат национальной премии «Золотая маска». Пятьдесят оттенков красного — еще как-то можно представить. Но столько же вариантов черного — это похоже на волшебство. Наблюдая за этими метаморфозами, порой отключаешься от текста.
Вообще, над новой постановкой владимирского театра работала отличная команда. Сценограф Борис Шлямин, художник по костюмам Андрей Климов, балетмейстер Ярослав Францев. И возглавил творческий десант столичных деятелей культуры известный режиссер, много и успешно работающий в театре, в кино и на телевидении - Вадим Данцигер. Достаточно назвать 60-серийную «Черкизону». А владимирцы смогли познакомиться с авторским стилем Вадима Иосифовича по спектаклю «Визит дамы», который по-прежнему в репертуаре театра и собирает полный зал.
У владимирской постановки «Маскарада» есть своя история. Не такая сложная, как у первоисточника, — чтобы получить разрешение цензуры, Лермонтову пришлось четырежды править пьесу. В итоге, последняя версия утратила изначальную философскую подоплеку, для нас уже не вполне понятную. А поэта волновали вещи вселенского масштаба: можно ли судить человека, отомстившего за оскорбление, если его рукой водит провидение, а он лишь инструмент высшей силы? Это потом Лермонтов ввел в дописанном последнем акте Неизвестного, довел Арбенина до сумасшествия — вот вам расплата за право самому казнить. А как относился автор к поступку героя — теперь уже трудно судить, поскольку во всех театрах ставят сильно скорректированный, компромиссный вариант драмы. В основу ее, кстати, положен реальный случай.
Но вернемся к истории постановки. Вадиму Данцигеру дирекция театра предложила замахнуться на классика нашего Михаила Юрьевича три года назад. Были планы закончить сезон 2018 года этим спектаклем. Не срослось. Может, не случайно. Премьера «Маскарада» пришлась на 205-й год рождения поэта. Работали с чисто советским энтузиазмом — уложились в полтора месяца. Видя результат, можно представить, насколько интенсивной была работа. Только один штрих — есть сцена, где актеры десять минут исполняют экспрессивный фантасмагорический танец.
О хореографе Ярославе Францеве участники спектакля говорят как о маге-волшебнике.
Александр Аладышев, которому выпала участь играть повесу Звездича, говорит:
Пластика Францева — это, конечно, не полонезы и мазурки. И если осталось в спектакле что-то от разоблачения беспечного света, так это все реализовано в хореографии. Это гротеск, но стильный и изысканный. Хотя очень узнаваемая музыка из «Любовного настроения», гонконгской артхаусной мелодрамы Вонга Карвая, как-то выбивает из лермонтовского настроя. Но Вадим Данцигер рисковал осознанно.
Кратко свой продукт режиссер описал как поэзию уродства, особенно не расшифровывая смысла словосочетания. Главной трудностью в работе над постановкой назвал необходимость укладывать в сознание артистов трактовку устаревших понятий и оборотов из текста. Но в целом о труппе отозвался очень тепло.
О сотрудничестве со столичной знаменитостью наши артисты тоже отзывались самым лестным образом. Разрешал звать себя попросту, без отчества, обаял всех отличным чувством юмора — на репетициях смеялись до слез, очень бережно обращался с текстом.
Действительно, Лермонтова не переписывали. Со стихами это сделать не так-то просто. Но слегка сиквестировали. Понятно, что только редкий зануда будет сличать режиссерскую версию с оригиналом, сидя в зале с томиком поэта. Но то, что выпали куски текста, иногда было очень заметно. Так роковая записка баронессы Штраль, которую играет Инга Галдина, измененная коварным Шприхом (эту роль виртуозно исполняет Игорь Клочков), ставшая причиной трагедии, возникает словно ниоткуда — предысторию выкинули из канвы спектакля. Как и слова той самой баронессы, бездумно вызвавшей смертельный ураган, о том, что Нина — главная героиня и невинная жертва, слишком молода, проста и наивна, чтобы любить мужчину по-настоящему.
Именно такой ее и представляет Анна Лузгина. Беспечная, ищущая развлечений, уверенная в любви мужа и не знающая о тех демонах, что живут в его душе.
Иное дело баронесса. Хоть они с Ниной и подруги, для спасения репутации Штраль готова пожертвовать добрым именем Арбениной.
Актерам-мужчинам Вадим Данцигер представил пьесу как апофеоз мужского шовинизма. Возможно, для миллениалов это более понятно. Вот исследователи творчества Лермонтова находят в драме иные контрапункты, сравнивают Арбенина с Демоном, ищут доказательства того, что от ума — горе. Как бы ни было, Евгений Арбенин — человек незаурядный, с независимыми суждениями, способный противопоставить себя толпе. Таким его и играет Юрий Круценко. Кстати, не только зрители, но и коллеги отмечали стопроцентное попадание актера в образ. Даже тембр голоса Юрия прекрасно ложился на мелодику лермонтовской поэзии.
Возможно, светский сноб Арбенин так не размахивал руками, был более сдержанным, холодным. Но это же театр. И кстати, зрители «до тридцати», не трепещущие при вхождении в храм Мельпомены, Арбенина-Круценко оценили.
