Пошумели: владимирские авангардисты сыграли в Суздале на вешалках, ведрах, вентиляционных трубах и мусорных баках

— Все прошло замечательно! К моему огромному приятному удивлению. Я в последнее время стал скептиком (вспомните наш с Семеном Баевым разговор про концерты для Никого), поэтому во время подготовки сомневался по поводу надобности всего того, что мы затеяли: шумовая музыка все-таки еще не очень популярна у нас, несмотря на ее исконно русское происхождение и почти столетнюю историю развития. Но мероприятие случилось, и было очень удачным.

— Все произошло в Суздале. Там в выставочном пространстве «МИРА центра» есть экспозиция «Цех шума» (кажется, в ноябре она сворачивается и едет в Тулу, а мы на закрытии снова пошумим). Ее курирует Петр Айду — очень уважаемый человек с большим именем в мире современной академической музыки, включая авангардную. Выставленные там шумовые машины создал талантливый художник Юрий Марин.

На открытии в августе мы с ним познакомились и сразу договорились: машины есть, музыки нет — надо это дело исправлять. Я тогда сразу подумал: почему бы по заветам наших пращуров времен первого авангарда не создать произведение для них да не сыграть? Эту идею и Юрий, и Петр поддержали на ура, а в середине сентября Лена Лёзова, нынешний продюсер проектов «МИРА центра» и моя давняя знакомая, предложила все-таки поторопиться и реализовать затею.

— Первый манифест шумовой музыки был написан в 1909 году Николаем Кульбиным, об этом сейчас почему-то многие забывают и начинают отсчет с Луиджи Руссоло — итальянца, написавшего манифест тоже шумовой и более подробный, но в 1913-м. В начале века наши коллеги-футуристы шумели кто во что горазд: можно вспомнить и Арсения Авраамова с «Гудковой симфонией», и Дзигу Вертова с саундтреком к «Симфонии Донбасса», и много кого еще. Мне показалось логичным разработать графическую партитуру (как это делали они и многие другие в начале и середине прошлого века) и исполнить произведение в древнем городе Суздале.

— Нас было четверо (официально): я, коллега-композитор Сергей Черемисинов, написавший музыку к фильму «Вызов», музыканты и давние коллеги по владимирской сцене Никита Ложкин и Данила Логинов. Сергей сразу включил свою композиторскую суперсилу и за сутки сочинил музыкальную подложку, отмерившую время композиции. Он же подсказал удачную форму для нее и накидал очень-очень много идей, с которыми я уже потом работал. Грубо говоря, когда даже я, инициатор всего этого действа, толком еще не знал, как все будет, у Сергея уже были конкретные идеи и черновики по их реализации. Это очень подстегивало работать лучше и сделать что-то особенное.

Нашим человеком-метрономом стал Данила. Помимо этого он внимательнее всех следовал партитуре и снимал всю работу на пленку. А Никита оказался тем самым человеком, который всех нас склеил, не дал коллективу развалиться и утонуть в занудстве: он генерировал аккуратный и нужный абсурд, очень уместно и грамотно импровизировал, создавая ритмическое трио с Данилой и Сережей. Ну а секретным пятым участником стал Никита Никитин, который работает в «МИРА» звукорежиссером — давний мой товарищ по музыкальной сцене еще со времен Third Mind Movement и, позднее, Подгôрода. Он не только за звуком внимательно следил, но и помогал с разными партиями и идеями; старался, чтобы все было качественно и уровнем повыше, чем получалось на репетициях.

— В последнее время окунаюсь все чаще: в Вологде провел творческую лабораторию, мы там тоже с графической партитурой работали (на основе вологодского кружева) и шумовой музыкой. Прецедент был просто сумасшедший по масштабу — особенно учитывая популярность шумовых мероприятий. Еще, кажется, в этом или в прошлом году, уже не помню, состоялся Музыкально-деструктивный перформанс с Семеном и другими поэтами, где мы озвучивали авангардные картины и играли на листе железа.

С коллегой оттуда, Анатолием Рипом, какое-то время уже ведем подкаст «Нотлесс», где много говорим о том, как развивалась шумовая музыка «по отечественному стандарту» и как это можно переосмыслить в наши дни. Но все равно при подготовке случались свои заморочки: например, с партитурой. Надо было много разных факторов учитывать: и количество перформеров, и количество машин, и их взаимное расположение, и особенности звукоизвлечения, и много еще всего. Так, например, я и решил, что нас в итоге будет пятеро: вчетвером все учесть на двухмерном листочке А4 невозможно.

По итогу произведение вышло даже немного импровизационным. Я не стал диктовать, что именно играть, в каком темпоритме и насколько точно: везде расставил 30-секундные фрагменты с универсальными символами, просто обозначающими интенсивность игры и рекомендацию, чем именно надо шуметь. Ну и дуги, идущие через весь лист, тонко намекают, где надо вести себя потише, а где погромче.

— Удивительно, но, кажется, да! Перед выступлением я читал лекцию про французский послевоенный авангард, а именно про шумовую musique concrète и ее истоки. А там очень много про то, что вообще значит в музыке шум, откуда растут ноги, зачем партитуры, как давно все это обсуждается и делается. В итоге в галерею все спустились уже подготовленными: достаточно многочисленная для подобного события публика успела и вопросы задать, и шум наших дедушек-экспериментальщиков послушать.

Больше всего мы боялись, что оглушим слушателей, а еще что они будут мешать нам, а мы им. Но ничего такого не случилось: кто-то подтанцовывал, кто-то тряс головой в ритм, кто-то задумчиво смотрел в потолок, кто-то неустанно лавировал между машинами и людьми с камерой, снимая происходящее. В общем, было весело и очень живо. Мы шумели минут 20 с небольшим, играли на вешалках, ведрах, вентиляционных трубах и мусорных баках с деловым видом смычками, щетками и барабанными палочками. На последние намотали носки для сочности звучания. Где-то, наверное, успели ошибиться. Но вида не показывали, да и слишком уж были в экстазе. Так что, считаю, все прошло более чем хорошо.

— Для начала мы сыграем на закрытии. Получится в Туле — поедем нашей командой сложившейся и туда. Сам продолжу читать лекции. Вот, например, в Петербурге в ноябре про редукционизм музыкальный расскажу. Готовим с Анатолием новые выпуски подкаста. С Сережей Черемисиновым будем ближе к весне тоже кое-что авангардное делать, уже обсуждаем. Лично я это событие рассматриваю в рамках моего глобального курса по возрождению русской шумовой музыки — хочу и буду это делать. Что касается «Шума и Тишины», то по доброй теперь уже традиции получившаяся у нас партитура передана организаторам на память.