40 километров от Ван Гога. Художник Михаил Герасимов выставился во Франции

11 июня 2019, 10:45

Владимирский импрессионист и член Союза художников РФ Михаил Герасимов две недели провел на пленэре во Франции, почти не потратив денег. Его полотна висели недалеко от места, где Ван Гог написал свои «Красные виноградники». Пообщавшись с художником, мы выяснили, что за яркими этюдами стоит борьба с тщеславием и сомнениями. А выбрать удачные решения помогает связь времен.

Владимирский художник Михаил Герасимов побывал на пленэре во Франции, по итогам которого прошла выставка. Живописец рассказал о поездке, о том, как создавал полотна.

«Он мне позвонил с вопросом: «У тебя есть загранпаспорт? Хочешь на пленэр во Францию? За деньги не переживай», – рассказывает Герасимов. – Мне быстро сделали визу. И только накануне вылета я начал понимать, куда еду».

Лет шесть назад в Суздале этот человек заметил картину Михаила. Работа ему понравилась, периодически начал приезжать в гости, общаться. Оказался он арт-директором всемирной корпорации по производству труб для добычи нефти. Чтобы сотрудники как-то разгружались, придумывает арт-проекты, поддерживает молодых художников и разные течения искусства.

«А мне всегда хотелось попасть в те места – юг Франции, виноградные поля, оливковые рощи. Особенно, когда читал про Ван Гога. Желание было попленэрить, впечатления словить».

Сейчас от поездки во Францию у Герасимова осталось лишь восемь этюдов.

Что-то продал, подарил, другие – на чужбине.

Полотна малоформатные и в теплых тонах.

ДЕТАЛЬ: От более серьезной работы этюд отличается тем, что в нем выполняются одна-две задачи хорошо, а все остальные выходят на автомате. К примеру, Михаил ценит тонкие цветовые состояния природы. Такими впечатлениями занимается в первую очередь. Форма и глубина идут позже. Поэтому что-то криво, что-то непропорционально. Этюд всегда краткосрочный. Герасимов пишет его за 18-20 минут.

Связь времен

Добравшись до имения близ города Пезенас, Михаил бросил сумку, взял карандаш с блокнотом и пошел делать зарисовки. Его и двоих екатеринбургских художников везли сюда на машине из Барселоны.

«Ехал в Испании, смотрел в окно и ничего меня не цепляло. Ну, прикольно, ну, песок. Когда же пересекли горы и начались виноградники во Франции, со мной стало что-то происходить».

Хозяином имения, как понял Михаил, оказался сын директора корпорации. Он купил это место, восстановил его, открыл здесь ресторан и винодельню - хоть и в новом здании, но сделанном под старину.

«Самое главное, они сохранили все древнее. Там есть ощущение времени», – подчеркнул художник.

Вечерами он уходил далеко в поля. Земля в тех местах глинистая, и на закате пейзаж становился как у Ван Гога на «Красных виноградниках».

«Когда гулял там, я сказал: «Винсент, какой ты крутой!». Они же реально красные в закат! Причем город Арль, где он себе мочку уха отсек нечаянно, километрах в 40 оттуда. Это именно те краски и свет. Я почувствовал связь времени».

Сомнения

В первое утро на новом месте художникам дали переводчика и повезли смотреть регион. На обратном пути заехали купить материалы.

«Я увидел, что ребята покупают холсты два на метр. Оказалось, они авангардисты, художники подготовленные. И у меня возникли сомнения: «Что ты тут приехал со своими маленькими работками? Тебя не заметят, чуда не произойдет». И это меня давило целый день, мешало работать».

Перед вылетом во Францию друг завез Михаила к храму в Звенигороде. Рублевские фрески посмотреть хотели. Но на древних закопченных стенах оказались относительно новые работы. Слабые и фотографичные. По законам живописи - уродливые.

«Мне стало неприятно от этого всего. Как будто не святые написаны, а мертвецы. Иконостас показался пародией на работы Рублева. Я все обошел по нескольку раз, там эта живопись черная была. У меня такое удручающее состояние стало».

Но тут он увидел фрагмент на стене. Просто два цветовых пятна, однако подлинных, исторических. Его это зацепило.

«После заметил расчищенные до потолка куски стены. Там такие фигуры стоят! Живые, воздушные, пропорциональные. Меня впечатлили эти святые! Я не знал, кто они, мне было важно само впечатление. Как будто в Третьяковку сходил. Меня обрадовало, что под всем этим современным есть что-то настоящее».

До этого момента Михаил толком не сознавал, что значит для него предстоящая поездка. Но ощущение времени от увиденных фресок расставило все по местам. Он понял, что не засветиться хочет, а как следует поработать.

«Под вечер в имении я вспомнил этот эпизод. И вышел на разговор сам с собой: «Ты сюда приехал силой с кем-то мериться, бабки зарабатывать? Ты хотел потрудиться. Тогда работай как дома, просто пиши». И шесть дней, откидывая все мысли, я работал».

Выставка

Приехали организаторы. Сказали, что по итогам пленэра в имении будет выставка. Ее совместят с премьерой вина. Намечалась крутая тусовка для приближенных к корпорации. Выделили три площадки. Одна перед рестораном, вторая в дегустационном зале. На этих двух точках можно засветиться, продать картины. Третьей площадкой был древний недействующий храм. Движухи в нем не намечалось.

«Ко мне подошел человек, который составляет экспозицию. Он сказал: «Мы решили не смешивать авангард с импрессионизмом. Тебе достается храм». Я расстроился. Думаю: «Самое неудачное место». В то же время не хотел спорить. Пошел в храм и посмотрел».

Этот человек отправился вместе с Михаилом. Зашли внутрь. Глаза не привыкли к темноте, и художник не успел оценить помещение. Однако, не думая, ответил, что на выставку оставит шесть работ.

«Вдруг заметил, что в храме ровно шесть сводов между колоннами. Я понял: что-то начинает происходить. Работа суперяркая, а стены бежевые. Смотрелось круто. Я увидел, где какая будет висеть. В каком портале. Увидел, что каждая работа будет освещена точечным светом».

Картины Михаила до сих пор во Франции. По крайней мере, не в России уж точно. Он так и не увидел свою выставку в реальности, как и двое других авторов. Тусовка оказалась секретной: прошла без художников, им даже не выслали фотографии.

«Я вышел из храма, и меня отпустило. Как будто реально был на выставке своей. Настолько удовлетворенный, радостный. Мне ничего было не нужно. Нас приняли классно, как родных. Они не жалели средств, чтобы мы себя нормально чувствовали. Я решил, что шесть картин – то малое, чем могу отблагодарить этих людей».

*фото из личного архива Михаила Герасимова