Для улучшения работы сайта и его взаимодействия с пользователями мы используем файлы cookie и сервисы Яндекс.Метрика и LiveInternet. Продолжая работу с сайтом, вы даете разрешение на использование cookie-файлов и согласие на обработку данных сервисами Яндекс.Метрика и LiveInternet.
Вы всегда можете отключить файлы cookie в настройках браузера.
Дача-квартира с островным релаксом и раритетным декором в доме на самой шумной улице Владимира
Дом № 9 по Большой Московской — одна из центральных точек Владимира. Несколько шагов от Золотых ворот, непрерывный транспортный поток, бойкий туристический трафик, нарядные горожане, совершающие променад, десятки кафе и ресторанов — светская жизнь кипит.
Но именно в этом доме многодетная семья владимирцев, переехав на постоянное место жительства в уединенный уголок среди Тюрмеровских лесов, обустроила «дачу в городе». По всем канонам дачного жилища — с мебелью, предметами интерьера и милыми семейными реликвиями, собранными у бабушек-дедушек, и с максимальным сохранением первоначального облика довольно типичной городской квартиры. Не путать с «типовой планировкой», как-никак дом с историей.
Анна Амелина — мама пятерых детей. Как в мультфильме: «четыре сыночка и лапочка-дочка». Катюша — самая младшая, но вполне расположена к общению, даже с журналистами. Квартира в центре вместо дачного домика на нескольких сотках — идея Анны и ею же реализованный проект. Преображение трешки в старом здании — это особая история. Но сначала — про дом № 9. Кстати, в его подвале находился в прошлом веке один из первых во Владимире офисов радиостанции «Европа Плюс».
— Дом построен на месте церкви, остались своды храма, есть церковный подвал с топочной. А сам дом сложен из остатков после разрушения здания кирпича, — рассказывает хозяйка, она же автор концепции и куратор воплощения в жизнь нереальных, на взгляд знакомых, задумок.
СПРАВКА:действительно, в путеводителе «Известный и неизвестный Владимир» Татьяна Тимофеева, историк архитектуры, одна из ведущих краеведов, пишет, что дом для рабочих Граммофонного завода на Большой Московской построен в начале 30-х из кирпича Николо-Златовратской церкви. Она стояла на этом же месте и была снесена в 1930 году. «Колоннада перед фасадом церкви, выступающая через тротуар на красную линию не один десяток лет, вдруг стала мешать пешеходам, а без колокола в 300 пудов никак не могла обойтись социалистическая промышленность. Вот и пришлось то и другое разорить. Впрочем, вокруг этой церкви и раньше происходили скандальные истории: то на земле, принадлежащей причту, незаконно поставили в XVIII веке гауптвахту, то питейный дом открылся слишком близко, то соседний домовладелец нескромно заглянул на церковный двор своими окнами — короче, одни от нее неприятности. А все равно жаль этой старинной — 1690 года — церкви с широким световым куполом, пристроенным позже „классическим“ портиком с колоннами, колокольней со шпилем, одновременной колокольне Успенского собора (возможно, и того же авторства). А однажды гражданский губернатор Петр Гаврилович Лазарев предложил использовать Николаевскую колокольню вместо пожарной каланчи — для „смотрения“ за пожарами по всему городу. А еще перед этой церковью вдоль улицы выстраивались вереницей экипажи: по постановлению городской управы здесь помещалась „биржа“ — стоянка извозчиков...»
Так что плотный транспортный трафик по центральной городской артерии имеет давнюю историю.
— Я не знаю, как еще стоят Золотые ворота, потому что здесь постоянно невероятная вибрация от движущегося транспорта. Наблюдала это в процессе ремонта. Мы шпаклюем стены, а поверхность вдруг покрывается сеткой мелких трещин, и это при том, что дом еще в некотором удалении от дороги. Раньше, когда я слышала возражения урбанистов против движения транспорта по Большой Московской, думала: «Какие-то странные люди». А сейчас, когда здесь пожила, удивляюсь: Золотые ворота — это же XII век, как вы вообще, бедолаги, стоите при такой колоссальной нагрузке транспорта со всех сторон?!
Дача в городе — затея довольно экстравагантная. Семья Амелиных озаботилась поиском места для проведения досуга во Владимире после того, как окончательно перебралась в Судогодский район из городской квартиры.
— Мы уехали жить в деревню с началом локдауна. Тогда деревенский дом считали дачей, уезжали, как все нормальные люди, в пятницу вечером. Потом же стали прогуливать школу по пятницам, затем и по понедельникам. Детей у нас пятеро. Старшим сыновьям 12, 10 лет, младшим — 6 и 4. Самая младшая — первая дочка Катя. Место, где мы живем, — даже не деревня, а уединенный хутор, где большой семье уютно и привольно. Выходишь из дома — и повсюду необыкновенная красота. Прошло немного времени, и мы приняли окончательное решение не возвращаться в город. Во-первых, там, где мы поселились, очень хорошо детям. Они все время на природе, к тому же у них есть созидательная деятельность. Мы завели птиц и животных: коз, овец. Мальчишки, особенно младшие, ими увлеченно занимаются — это для них такой зоопарк. Для меня же настоящее везение: если бы нужно было гулять с каждым из детей во дворе большого дома в городе, не знаю, как бы я выдержала.
Это сейчас хуторяне Амелины не представляют жизни в городской суете. Но такая перезагрузка произошла не сразу.
— У меня, как у стопроцентно городского человека, был некий пунктик. Сейчас этого нет, но тогда я думала: как это насовсем перебраться из города в деревню? Так только маргиналы делают. Так что, на всякий случай должна быть квартира в городе. До переезда мы жили в юго-западном районе, на улице Кольцевой, в довольно большой, не совсем стандартной квартире, которую решили продать и купить какое-то жилье для временных приездов во Владимир. Нам все советовали купить однокомнатную квартиру в новостройке. Но я поняла, что мне совсем этого не хочется. Тогда мы стали смотреть в сторону старого жилого фонда в центре города, хотя все нас отговаривали. Теперь я точно знаю, что квартира в доме с историей — это такая шкатулка с сюрпризами. Ты можешь столкнуться с массой, скажем так, удивительных вещей, — Анна охотно делится уникальным опытом превращения минусов старой квартиры в плюсы.
Проект от начала до конца Анна делала сама. Хотя в каких-то моментах за помощью к дизайнеру все же обращалась.
— Квартира изначально была трехкомнатная, мы переделали ее в двушку. Мне очень повезло с прорабом, которому я доверяла, а он все мои желания со скрипом, конечно, но воплощал. Я же проектировала общее видение, знала, какая мне нужна картинка, давала подробное техническое задание, вплоть до визуализации. Говорила: я хочу вот так, давайте посчитаем, как это сделать. И мы практически все реализовали. На самом деле, очень быстро закончили ремонт: начали 8 января 2021 года и уже в июне его завершили. Но это было очень сложно.
Анна говорит о ремонте настолько спокойно, что в трудности веришь неохотно. А между тем...
— Интерьер, который у нас получился, — это реализованная мечта. Хотя мне все говорили, что такое нереально. Я считаю большой победой, что мы оставили дощатый пол, который был в квартире. Привести его в такой вид было непросто. Краска настолько въелась, что ее пришлось отжигать — нагревали строительным феном, затем снимали. Эти доски, которые сюда попали изначально, мы только немного подшпаклевали, — рассказывает Анна, как «с огоньком» боролась за восстановление пола.
— Когда принялись за стены, я думала: вот собьем штукатурку, а там — кирпич XVIII века. Все у нас будет красиво. При этом очень хотела оставить старую лепнину. Однако строители мне сказали: если снять штукатурку, лепнина поедет, и придется делать ее заново. Но зачем мне новодел? Решили от этой идеи отказаться, к тому же никто не знал, в каком состоянии кирпич, можно было ожидать чего угодно. В итоге оставили все, как было.
— Очевидно, что квартиру отделывали в те времена, когда для выравнивания поверхностей не использовали никакие маяки, как сейчас, чтобы добиться идеального результата. Строителям я сказала, что и сейчас обойдемся без них. Так что стены у нас волнистые, а углы... круглые абсолютно. Но я спокойно к этому отношусь, считая, что в мире нет ничего идеального, и разрушать что-то ради ровных стен не вижу смысла.
— Батареи стандартные, мы оставили те, что были в квартире, только перекрасили в черный. Одним из самых сложных этапов ремонта стала замена плинтусов, поскольку пол и стены живут по каким-то своим схемам. Делали это через слезы строителей. Плинтуса выполнены из доски, но кое-где приходилось делать накладки, подрезать, подгонять вручную — там, где полы и стены неровные.
Ванна городской дачи — с большими окнами, выходящими в тихий двор с аутентичными сарайчиками и цветником.
— За растениями ухаживает одна из моих соседок. Это человек с невиданной харизмой. Она разбила необыкновенный розарий, я такого прежде не видела. Когда расцветут все розы, будет невероятно красиво.
— Плиточка на полу в ванной — под метлахскую. Мы ее тоже не меняли. Конечно, эта — не из Метлаха, а новодел. Настоящий метлахский кафель сейчас очень популярен, его реставрируют, сохраняют. В Санкт-Петербурге этим особенно увлекаются.
— Я очень люблю старые вещи. Вот чеканка, которая висела у бабушки над дверью. Я ее разместила здесь, потому что на ней изображены Золотые ворота.
— Люстра тоже старая, медная, из нашей прежней квартиры. Когда я ее принесла строителям, они пытались меня убедить, что в ванной такие вещи не вешают. Но я настояла. Зеркало — дедушкино.
.jpg "Это по-нашему: Переехать в тихую деревню и оборудовать дачу в самом тусовочном месте Владимира")
— Часы, кстати, тоже необычные. Такие устанавливают в вертолетах. Мой папа был штурманом, это его часы. Деревянная фигурка орла — во многих домах стояли такие.
Шторы в спальне остались от прежних хозяев. Их Анна увидела на фото, которые прилагались к объявлению о продаже квартиры, посмотрев на которые Амелины решили: это то, что нужно. И хотя знакомые недоуменно пожимали плечами — зачем сохранять и невинтажные, и нестильные занавески? — Анна была непреклонна.
— У меня была задача — сохранить как можно больше деталей интерьера, что были в квартире до нас. Кровать и тумбочка стояли в этой комнате, мы их только перекрасили.
— Перекрасили плитку на кухне. Отделочники предлагали заменить, но я твердо сказала: все, что можно перекрасить и оставить, будем перекрашивать и сохранять. Кухня очень небольшая — это нормально для дачи. К тому же всегда можно заказать доставку из ресторанов, еще и со скидкой. Плюс есть посудомоечная машина, холодильник. А вот банки тоже старые: «Соль» и «Сахар», в них чай и кофе. Ковшик же мы используем как вазу для конфет.
Главная прелесть «сталинок» — высокие потолки. В доме № 9 на Большой Московской они достигают 3,5 метра или даже чуть больше. Поэтому комната-холл в квартире Амелиных стала двухэтажной.
На выстроенных «антресолях» — спальни мальчиков. Отличный наблюдательный пункт с по-мальчишески сдержанным интерьером: удобно и ничего лишнего.
А вот весь «первый этаж» — настоящий музей быта в формате «Мы из СССР». Анна не скрывает своей любви к старым вещам. Даже выброшенные прежними владельцами раритеты готова спасать и восстанавливать.
— Зеркало — бабушки мужа, долго путешествовало по родственникам, потом попало к нам. Светильник — тоже из старых, у него хрустальный плафон, лампочка зажигалась кнопочкой. Мы пригласили электрика его переделать, чтоб включался от выключателя. Сначала он решил, что это невозможно — надо сверлить металлическую часть. Но я уговорила его попробовать.
— Пуфик от обычного гарнитура превратили в шахматный столик. Стандартный диван стал летающим, без ножек и громоздкого основания. Круглое кресло мне подарили подруги на рождение второго ребенка, чтобы я с комфортом кормила малыша. Оно пригодилось не раз. Часы очень старые, висели на даче у моей прабабушки. Я их изъяла, поменяла маятник, поскольку прежний, медный, сбивал ход. А торшер — из Суздаля, из номера ГТК, его хотели выбросить, но мы обменяли светильник на новый.
— Столик — моего деда. Видите, мы действительно свозили предметы из разных домов. Но здесь каждая вещь заиграла по-новому. Я сразу представляла, как расставлю все эти предметы, когда впервые вошла в квартиру.
Пианино «Владимир», к примеру, тоже осталось от предыдущих жильцов.
— Хотя в семье у нас никто не играет, я не смогла с ним расстаться — именно из-за его названия. Инструмент — уже раритет, их в городе больше не выпускают. А подсвечники на нем — моей бабушки.
Большой обеденный стол из натурального дерева хотя и стоит не в середине комнаты — безусловный центр притяжения всей многочисленной семьи и друзей, приезжающих в гости.
— Стол нам делали из ясеня. Металлические подстолья, на которых он стоит, мы забрали из закрывающегося кафе, куда они попали еще откуда-то. Это летняя садовая мебель, еще советского завода. Большой стол, за которым все вместе будем сидеть, мы планировали сразу. Но оказалось, что чугунные подстолья не выдерживают веса доски, и мастерам пришлось приваривать к чугуну стальные конструкции для усиления.
— Светильники — из того же кафе, что и подстолья. Когда стол занял свое место, понадобились стулья. В моих мыслях рисовались деревянные, черные, старые и самого разного дизайна. Эти приехали из Вельска именно в таком виде. Кто-то их уже перекрасил, мне осталось только укрепить саморезами те, что буквально разваливались.
История стульев такая: моя подруга — этнограф и дизайнер русской одежды в Москве. Сейчас она восстанавливает дом в русском стиле. По какому-то сумасшедшему стечению обстоятельств он находится в деревне Вельяминово в Подмосковье, откуда идет род моей мамы. И когда я все больше убеждалась, что задача найти то, что я задумала, в одном месте — практически нерешаемая, а собирать их по разным адресам невероятно сложно, плюс они стоят, как новые, а их еще пришлось бы реставрировать, — подруга приехала ко мне. Посмотрела на стол и спросила, не нужны ли мне стулья. Она нашла 24 штуки, а ей достаточно 12, — так исполнилась еще одна мечта Анны из разряда нереальных.
Среди многочисленных декоративных вещиц совершенно по-особому смотрятся крупные кристаллы хрусталя. Такие редко встретишь в обычном убранстве квартир.
— Цветное стекло — теперь любовь всей моей жизни. Оно из Гусь-Хрустального, называется эрклез. Для меня стало открытием, что его различные оттенки — результат химической реакции. Мне, как гуманитарию, казалось, что добиваются окраски, просто капнув красителя. Но это не так.
— И все эти пузырьки, особенности преломления света зависят от химического состава материала. Обожаю это стекло и сейчас ищу варианты решения, как его лучше использовать, с чем сочетать. С деревом, возможно.
Некогда обычная городская квартира стала похожа на дом, куда съезжаются семьи на лето, не только обилием любимых вещиц, хранящих семейные легенды. Старые фото, которые так интересно рассматривать, — такие нередко висели на стенах домов бабушек и дедушек.
— Уголок с фотографиями — наш маленький музей, здесь все наши предки.
А если перевести взгляд от старых снимков и глянуть в любое из окон — увидишь весь город. Старые крыши, купола древних храмов. А вот и символы нового Владимира — колесо обозрения, церковь, возводимая на месте исторических «Блинчиков».
— Когда я покупала эту квартиру, прежняя хозяйка сказала, что жила здесь как на острове. Окна ее выходят на разные стороны и можно обозревать почти весь город. Мне очень понравилось это сравнение. Сейчас я это полностью ощущаю — мы словно на острове.
Когда мы приезжаем в город, дети смотрят в окно, особенно младшие. Сидят на подоконниках, наблюдают за движущейся техникой, за прохожими. Столько было радости, когда им помахал водитель пожарной машины. Мне нравится, что из окна они видят церкви, старые дома, для детей это важно. К тому же по центру гуляют красивые, нарядные люди, поэтому у нас здесь как будто всегда выходные дни. Друзьям, приезжающим из других городов, виды из наших окон напоминают питерскую атмосферу: крыши, маленькие дворы. Мне же кажется — это чисто владимирская атмосфера. На закате купола строящейся церкви, которые видны, светятся огнем. Это чудо какое-то.
Я теперь такой же обыватель, как те, что жили в давние времена в домах позапрошлого века и наблюдали из окон за жизнью горожан. Открыла для себя много нового. К примеру, поняла, что каблуки безвозвратно ушли в прошлое — все девчонки ходят в кроссовках. А еще для меня стало неожиданным, как часто люди перебегают Большую Московскую, по которой несется поток машин, нарушая все правила. Я — человек законопослушный, для меня это странно.
Нам говорили, что здесь очень шумно, вы спать не сможете. После нашего хутора, конечно, это работа на контраст. Для постоянной жизни, возможно, не очень комфортно. Под окнами, выходящими на центральную улицу, веселье постоянно, даже в понедельник, а летом особенно. Выглядываешь в три часа ночи, а там — музыка из колонки, песни, танцы. Боюсь превратиться в старушку, гоняющую молодежь. В ночи устраивают гонки стритрейсеры. И все же мне нравится жизнь в центре — всегда казалось, что здесь другие люди, не такие, как в спальных районах. Шучу, что сижу на двух стульях: в глухой деревне в лесу и в то же время в центре.
Став владелицей квартиры в центре, Анна одно время подумывала, что ее неплохо бы сдавать туристам. Но делиться воплощенной мечтой с незнакомыми людьми, согласитесь, как-то не хочется.
— Хотя я и занимаю позицию, что на содержание подобного жилья не следует тратить дополнительные средства, от мысли о сдаче квартиры внаем быстро отказалась. Но тут на помощь пришли подруги. Одна, психотерапевт, проводит здесь занятия, другая, кавист, собирает людей на вайншеринги, им нужно антуражное место. Этого хватает на оплату коммунальных услуг, так что модель оказалась рабочей.
В свою очередь модель отдыха семьи Амелиных в вечном празднике шумного центра от спокойных, деловитых сельских буден уже никого из знакомых не удивляет.
ВАЖНО!У нашего интернет-журнала появился свой телеграм-канал. Обязательно подписывайтесь на него и следите за новостями от «Ключ-Медиа» в популярном мессенджере.
