О чем владимирцы никогда не расскажут родителям?

«Мне было лет 10. Во дворе развлечений было не много: побегать по гаражам или побить палкой крапиву. Тем вечером мы с друзьями выбрали первый вариант. Бегали, бегали... Потом я, как мегамозг, решила проверить — что произойдет, если забраться на крышу последнего гаража и скатиться, как с горки? Крыши были не плоские, а треугольные. Обувь скользкая, кажется, сандалии. В общем, скатиться получилось быстрее, чем сгруппироваться.

Сначала я повисла на краю. Друзья посмеялись и не поняли, что нужно помочь, а у меня сил держаться не осталось — упала на землю. Не рассказывала об этом родителям не во благо их морального спокойствия. Скорее из-за того, что ругали бы и гулять больше не выпустили. Да и болело терпимо. Если бы кость торчала или что-то подобное, тогда бы рассказала, конечно!»

«Мне было 12-13 лет. Захотелось почувствовать себя взрослым, и я решил скрутить сигаретку из подручных средств. В качестве наполнителя использовался мамин полузасохший цветок. После пары затяжек стало очень плохо... Так я осознал, что это плохой поступок. Рассказывать родителям не стал, потому что было ужасно стыдно, да и им бы не понравилось, что я попытался научиться курить».

«Итак, стоит начать с того, что у меня дико переживательная мама — до 18-ти лет я ходила гулять ровно до одиннадцати вечера. Позже ни-ни! Меня, конечно, такой распорядок дня не устраивал, но расстраивать маму не хотелось, поэтому возмущаться не пробовала. С наступлением совершеннолетия меня стали отпускать на ночевку к подружке. Да, многим сейчас будет смешно это читать, но мама придерживалась строгих правил: „Своего дома нет, что ли?“. Классика же! Ночевки, очевидно, крайне редко проходили там, где должны были проходить. Главное, что мама не переживала в мое отсутствие. Одну из таких ночевок я использовала, чтобы сопроводить подружку на кастинг „Фабрики звезд“.

Непонятно, как я вообще на это согласилась, с учетом врожденного топографического кретинизма. Поехала, и все. Нас было трое: я, подружка и мой тогдашний парень, который, единственный из нас всех, понимал, как будет построен наш маршрут. Выезжая в сторону Москвы, мы решили: ночью будем гулять по городу, а рано утром прибудем на место, чтобы раньше всех занять очередь. И ежу понятно, что случилось все иначе.

Мы за вечер так устали гулять по Москве, что, приехав на локацию, просто улеглись в парке на газон и задремали. Конечно, не очень приятно осознавать, что мы, как бездомные, увалились на травушке; мне было страшнее всех, так как в путь отправилась без документов. Благо, они и не понадобились. Зато утром, когда из соседних кустов начали вылезать люди, стало понятно — мы не одни такие „заколебавшиеся бомжи“. Спали, кстати, на каких-то картонках, которые мой тогдашний парень нашел около соседствующего с парком магазина (да-да, с помойки, они были принесены с помойки). Мама по сей день не знает о подобных путешествиях. Я люблю ее и не хочу травмировать. А еще, мне нравится творить дичь, поэтому стараюсь делать это не во вред близким».

«Году в 2009-2010 с другом снимали двухкомнатную квартиру в Греции на двоих. Однажды за обедом мы решили культурно употребить узо, греческую водку. Приготовили пасту карбонара, выпили несколько рюмок и... напились в дрова. Часов в 10 вечера, не протрезвев, сели в поезд. Не знаю, как и почему это пришло нам в головы. Были в Солониках и решили поехать в Афины — это 500 километров, для понимания ситуации. Там у нас был друг-студент, зачем-то решили навестить.

В поезде, пьяные, познакомились с какой-то женщиной и ее дочкой. Они тоже были навеселе. Мы занимались сексом в туалете, причем по очереди с каждой, а потом спокойно доехали в Афины и уснули на лавке в центральном парке. Утром разбудила полиция; мы доехали до друга-студента и отсыпались еще день. Окончательно очнувшись, я позвонил родителям и попросил денег на обратную дорогу. Вот такая вот ужасная история. Ночь в поезде я практически не помню, кусками. Единственное, что запомнилось, — женщины были неприятными и если дочь двадцатилетняя, то матери было уже под пятьдесят. И поезд был не купейного типа, а как „Ласточка“. Повезло, что тогда было меньше телефонов с камерами, иначе это все запечатлелось бы навсегда».

«Лет в 8 или 9 мы с подружками остались в гостях у знакомой девочки. Бывали там часто: ее родители подолгу работали, поэтому дети были предоставлены самим себе. Это произошло в небольшом городке во Владимирской области, где имя папы уже упомянутой девочки было на слуху у всех жителей. И вот, мы нашли диск.

Не помню, чтобы в этом фильме были диалоги. Сюжеты такие: дяденька с мальчиком, тетенька с тетенькой. Были и дяденька с тетенькой, но в непривычном формате. Женщину привязывали к кресту, растягивали ноги, а потом появлялось очень-очень много мужчин... Происходило нечто, которое сексом назвать сложно. До сих пор я помню это очень ярко, особенно момент, где голую девушку за ноги подвесили в ванной. К ней пришла женщина постарше, которая большой саблей нанесла по ее спине множество глубоких порезов — обескровила. Собственно, красная жидкость текла в ванную, а женщина под ней мылась. Остальные эпизоды были примерно такими же — много нестандартного секса, насилия.

Мы с девочками понимали, что именно нашли, но никому об этом не сказали. Я своей маме не сообщила, потому что... Знала, у родителей тоже есть спрятанные диски. Правда, их я не смотрела. Мама принимает все очень близко к сердцу, старая советская закалка, и подобные истории могли бы спровоцировать бурю эмоций. Не хотелось, чтобы она переживала. А еще, говоря о чем-то постыдном, ты внутренне скукоживаешься, именно поэтому многими вещами я поделиться с родителями не могу».

«Как-то после тусовки на дне рождения мы с другом, не совсем трезвые, решили поискать приключения. Пошли пешком по Мира — через гаражи и Рпень, до улицы Северной. Автобусы еще не ходили, денег на такси у нас не было. Зашли в какой-то подъезд погреться. В итоге уснули на лестничной площадке, на последнем этаже. Как проснулись, мы пошли домой пешком».