От Первого до “Звезды”: Владимирец, который снимает сюжеты для федеральных телеканалов

“Снимать я начал от скуки. Учился в ВлГУ на журналиста. На первых курсах еще не успел “обрасти” друзьями, а занять свободное время было чем-то нужно. Заведующая нашей кафедрой предложила поработать оператором на университетском телевидении. Так я впервые и взялся за съемки сюжетов. Дело меня увлекло, посвящал ему все свое свободное время. У меня могло быть до трех сюжетов в день - такой нагрузки даже у профи на местных каналах нет.

Дальше больше - после 3 курса отправился на производственную практику. Приятель уже работал на ТВ и договорился, чтобы и меня туда взяли на лето. Похоже, я хорошо себя проявил, раз меня решили оставить там работать. Вот, собственно, и все начало карьеры”.

“Честно? Нет. А теперь объясню подробнее и начну издалека. Я родом из Юрьев-Польского, там и школу окончил, и техникум. Мои однокурсники отправились в Калугу получать высшее образование. Именно туда поехали, потому что в местный вуз их принимали без сдачи ЕГЭ. А я люблю дом, до сих пор стараюсь как можно чаще навещать родителей. Как представил, что надо будет часов 5 минимум на перекладных добираться из родного города на учебу, так тяга к знаниям и испарилась. Вот никуда не хотел поступать. Настояли родители - буквально в последний день приема документов отправили меня в ВлГУ. Уже тут, во Владимире, я увидел в списке специальностей журналистику и решил: “О, прикольно”. Ну и поступил - конкурс был не таким уж и строгим, потому что все равно предстояло учиться за деньги. А потом завкафедрой убедила: “Дефицит операторов налицо, учись работать с камерой и без хлеба с маслом не останешься”. Кадровый голод на поверку оказался локальной проблемой именно вуза. Но частично она была права - без работы я не сижу (улыбается). Вот о чем реально когда-то мечтал, так это стать оператором на центральном телеканале. В идеале - на Первом. А когда заветное желание исполнилось, слегка разочаровался”.

“Это случилось примерно через 1,5 года работы на местном телеке. Одна моя знакомая прекрасно знала о мечте попасть к федералам. И вот как-то в начале осени на Первом появилась заветная вакансия, приятельница сообщила об этом мне. Требовался оператор для корреспондентского пункта, который снимал бы сюжеты из 5 соседних регионов, в том числе и Владимирской области.

Долго не думал: связался с журналистом и предложил свою кандидатуру. Тот сказал, что хочет проверить меня в деле. Но прошел примерно месяц, прежде, чем меня действительно позвали на первую, пробную съемку. Теперь уже можно признаться: на основной работе пришлось соврать, чтобы оправдать прогул. Голова болит, ногу подвернул - не помню уже, что именно выдумал, но выходной получил и отправился навстречу мечте. Снимали часть большого сюжета по армейской тематике, работали в военкомате. Все прошло гладко, но ответ, принят ли я, сразу же не дали. И на следующий день я вернулся в офис районной телекомпании. А там бурное обсуждение, как же - Первый снимал в военкомате! Оставалось только кивать, мол, да сюжет видел. Если б они только догадывались, насколько подробно я знал о той работе федералов…

Впрочем, первый опыт мог оказаться последним. Начальству Первого не очень-то понравилась моя кандидатура. Мол, слишком молод (мне тогда 21 год был). И про меня забыли снова. Опять позвонили лишь 26 декабря и спросили, есть ли у меня водительские права. Была какая-то проблема с транспортом и на работу хотели взять только оператора с авто. Заветных “корочек” у меня не было. И все, отказ. Казалось, окончательный и бесповоротный. Расстроился знатно, но 31 декабря мне позвонили еще раз. И сказали, что уже 2 января я могу выйти на работу. Это был настоящий подарок и маленькое чудо! Тогда я верил, что профессия романтическая: командировки, приключения, движуха. Так что ждал драйва”.

“Драйв был, но не такой, как я ожидал. Я жил в буквальном смысле слова на чемодане. В коридоре всегда стояли кофр с камерой и сумка с вещами. Мне могли позвонить в любое время суток, и нужно было чуть ли не “пока горит спичка” собраться и отправиться куда-то на день, два, неделю.

Приключение? Да, но сомнительное. О чем обычно говорят центральные СМИ, если речь о провинции? Грязь, треш и разруха. Картинка получается серая и безрадостная. А уж если освещают политические интриги, то совсем грустно. И ведь оператор ни на что повлиять не может. “Подачу” материала определяют журналисты и редактора. А ты просто стоишь, снимаешь и стараешься делать свою работу хорошо. Но людям, о которых говорят в сюжете, потом жить в этом городе, с соседями. Кому понравится доставлять неприятности вольно или невольно?

Творчество? В новостях на ТВ его практически нет. Изнутри редакция выглядит как большая фабрика или завод. Работники штампуют одинаковые детали, а затем из них собирают готовый продукт - выпуск. Важно, чтобы брака было как можно меньше. Оператор должен снимать так, чтобы картинка не тряслась, чтобы кадры при монтаже “клеились”, хорошо и логично вставали друг за другом, чтобы звук был без помех и слова хорошо различались. Так что творчество - это миф. Просто ремесло, но это не отменяет стремления хорошо выполнять свою задачу”.

“Примерно месяца три. Это было интересное время, я многое узнал и серьезно вырос в профессиональном плане. Сложно, но интересно и полезно. Все закончилось без обид и ссор. Просто мы с журналистом поняли, что не сходимся характерами. В большом офисе это не проблема - не ходите вместе на обед, всего-то и делов. А когда в команде двое и у них что-то идет не совсем так, это уже непросто. Так что когда работа мечты осталась в прошлом, я был даже рад в какой-то степени”.

“Да, меня снова приняли на местный телеканал. Наверно, работать со мной не очень-то нравилось. Я казался каким-то зазнавшимся снобом. Ну еще бы: сам пытался делать как на Первом и от других хотел того же. “А почему вы сюда эти кадры поставили? Они же не логичны. Ах, “дыру” закрыть. Но так же нельзя” - ну и все в таком же духе. Мне открыто говорили: “Леша, ты не на федеральном канале, мы тоже не там, отстань и будь проще”. При этом личные отношения у нас с ребятами до сих пор классные, мы дружим. Правда, я там больше не работаю - было крупное сокращение”.

“Есть такое агентство, которое заключает договора с операторами из разных регионов России. Их данные попадают в особую базу, доступ к которой есть у всех крупных СМИ. Когда редакции нужно видео с определенного события или под какую-то новость, дешевле не отправлять в область съемочную группу, а оплатить услуги местного оператора. Он снимет нужную “картинку”, сам договорится об интервью и еще их запишет. Один человек заменяет целую команду: оператор, продюсер, журналист, режиссер. Мое начальство из агентства говорит, что это общемировая тенденция, съемочные группы постепенно уходят в прошлое”.

“Да, пожалуй, со всеми: Первый, НТВ, “Звезда”, вот скоро для “Матч-ТВ” буду снимать. Один из плюсов моей нынешней работы - это свобода. Я могу сам выбирать темы. Ни за что не стану “топить” учителей или врачей. По опыту работы знаю, как часто их обвиняют напрасно. И люди, которые делают благое дело, оказываются виноватыми во всех смертных грехах. Это мерзко! Да, я в курсе, что по-прежнему под мое видео можно подставить любые тексты. И порой редакторы идут на хитрость - врут о реальной тематике сюжета, но сам стараюсь быть максимально честным. Всегда предупреждаю героев о том, что не знаю о конечной цели СМИ и не могу гарантировать, что смысл происходящего не исказят.

Еще я отказываюсь вламываться к кому-то с включенной камерой. До сих пор у нас любят так делать по поводу и без. Например, когда группа “Пикник” попала в ДТП во Владимирской области, меня попросили снять видео из больницы, куда доставили музыкантов. Сначала речь шла просто о кадрах самого медучреждения, якобы, ничего сложного.

Приехал на место, мне звонят и говорят: “Ну иди, запиши интервью с главврачом”. А медики даже не в курсе, что у них комментарии брать будут. И конечно, им страшно - скажешь, а переврут, и лишишься работы, опозоришься. Пришлось разговаривать, объяснять. Сказал что-то вроде: “Знаете, я могу просто заснять, как вы меня выгоняете. Будете сто раз правы, но получится некрасиво, вы будете выглядеть не лучшим образом. Либо вы скажете то, что можете, о случившемся, не разглашая персональных данных музыкантов. И ваши слова вряд ли выставят не в том свете”. В конце концов, главврач поговорила с продюсером группы, он согласился пообщаться. Я получил два интервью: и от медика, и от представителя “Пикника”. И все, что было можно, снял. Согласись, это было гораздо лучше, чем ломиться напропалую и провоцировать скандал. Но у нас по-прежнему выбирают кровавые или мрачные темы”.

“О, самым страшным было взять и позвонить кому-то, чтобы договориться об интервью. А вдруг пошлют? Что, если обругают? Бросят трубку? Как представишь, так и все - ноги ватные. Приходилось себя перебарывать. Но тут рецепт один: “Берешь и делаешь, берешь и делаешь”. Сначала что-то идет криво, постепенно все легче и легче. Навыки переговоров - явно перемена к лучшему. Но есть и другая - некоторый цинизм, что ли. Все равно часто видишь чужие беды. Если все пропускать через себя, сойдешь с ума. Приходится быть более отстраненным”.

“Когда как. Нередко федералам нужно получить заветные кадры буквально через час-два после события. И они даже не задумываются, что оператор из Владимира за это время, скажем, до Гуся не доедет, и тем более не успеет за эти же 60 минут снять видео, вернуться домой и “перегнать” материал в Москву. Но, опять же, приходится разговаривать.

А порой мне удается почувствовать себя Вангой и дать верное предсказание. Недавний пример - “живой щит”, который выставили сотрудники ГИБДД на дороге. Это случилось в выходные. К понедельнику я смог сориентироваться: что снять, с кем пообщаться, и к шквалу звонков из СМИ был готов”.

“Была пара случаев. Например, Live News попросили меня снять сюжет о том, как в Центральном парке львенок ухватил девочку за капюшон. Реально на малышке не было и царапины, но раздули из истории целую драму… Я поехал на место событий, взял интервью, отправил все это заказчикам. Меня попросили вернуться в парк и оттуда выйти в прямой эфир со студией.

Я предупредил, что картавлю. Для журналиста - это серьезная беда. Но я-то оператор и как-то жил с этим, хоть и работал над чистотой речи… Мне сказали, что не так уж и страшно картавлю, поэтому все получится. Буквально за пару минут до эфира мне скинули текст выступления - стендапа. Заучил его как мог, конечно, волновался, несколько раз запнулся. Но, кажется, все остались довольны. Это был первый опыт. Еще помню, как писал стендап на фоне больницы, где лечились после аварии музыканты группы “Пикник”. Было дико холодно, а по “канонам” ТВ журналист “пишется” без шапки, перчаток и в расстегнутой куртке. Замерз я знатно и на последних дублях, кажется, явственно стучал зубами (смеется)”.

“Ну понятно, что приятны позитивные материалы. Например, на НТВ есть программа “Деловое утро”, там выпускают сюжеты о прикольных проектах и бизнесах. Это очень интересно: бывать на передовых предприятиях, общаться с умными людьми, рассказывать о них. И еще одна моя любовь - “ТОК”. Этот телеканал выдает только позитивные новости. Можно рассказать, например, как люди сами сделали каток и ухаживают за ним”.

“Тут сложнее. Вот очень жизненный пример. Звонок: “Леша, привет, помоги! У нас крыша протекла, ремонт насмарку, соседи тоже страдают. Пусть нам скорее кровлю починят. Сними про нас сюжет. Сразу все-все зашевелятся! В управляющую компанию? Не, не звонили. В жилинспекцию тоже не обращались. А ты сам давай, реши нашу проблему! Только мы на камеру ничего говорить не будем, мало ли что…” Таких звонков много, и всем приходится объяснять, что СМИ - последняя инстанция, что самим надо попробовать разобраться. Иначе ТВ-сюжет будет просто бесполезен.

И второй момент - это мои сомнения. Я, правда, знаю не так много случаев, когда удавалось людям помочь. Да, такие эпизоды были. Но ведь когда все налаживается, мало кто снова звонит, чтобы сказать “спасибо” или просто сообщить. Так что статистику добрых дел не веду”.

“Да по-разному. Еще во время работы на Первом нас однажды чуть не затравили собаками. Оружием угрожали - было дело. А однажды я еле сбежал от очень уж гостеприимного мужчины. Ему было крайне нужно попарить меня в баньке, напоить чем покрепче и оставить у себя ночевать. Пришлось пойти на хитрость, тайком пробраться в авто и бежать. Нет, я не социопат, просто видео-то с места событий заказчик ждал в тот же день. И оправдания с банькой не прокатили бы”.

“Сумм называть не буду, но оговорюсь, что получаю больше, чем среднестатистический житель региона. В целом, система такая: есть либо фиксированная ставка за съемку, либо “как договоришься с редактором канала”. Определенный процент забирает агентство, все остальное - мое. Фишка в том, что зачастую не играет роли, снимал я весь день или нужно было сорокасекундное интервью.

Еще один нюанс - архив видео. Одна и та же запись может быть нужна сразу нескольким СМИ. Если ты ее не делал изначально эксклюзивной, можешь перепродавать сколько угодно. Например, съемки экскурсии из Владимирского централа уже раз 5 приносили прибыль. Видео - не единственный “товар”. Есть еще и информация. Часто местные специалисты быстрее выходят на нужного человека, чем коллеги из Москвы. И контактный телефон или ценные сведения тоже могут стоить денег”.

“Да, у меня в первое время были очень резкие контрасты - то я богат, то месяц без съемок. Но решение нашлось быстро - берусь за рекламные проекты. И если нет новостей, это не значит, что я сижу без дела”.

“Новости реально затягивают, как азартные игры или другие вредные привычки. Каждый раз после изнуряющей съемки или какой-то неудачной ситуации я обещаю себе: “Это был последний раз, хватит”. А потом снова поступает заказ, и я опять в деле…

Но останавливаться в развитии не хочу. Сейчас я уже не один - часто привлекаю к работе еще профи: операторов, монтажеров. Хочу верить, что это “костяк” для собственного рекламного агентства. А в далеком будущем вижу себя руководителем медиахолдинга. Пусть новости в нем будут делать другие люди, но я окажусь где-то рядом”.