«Самая яркая эмоция — всегда страх». Владимирский скалолаз о подъемах и спусках

Каково это: почувствовать себя на вершине мира, подпирать ногами облака? Для тех, кто в горы не поднимался, чувства незнакомые. Но можно хотя бы попытаться вообразить. Например, пообщавшись с бывалым путешественником. Сергей Кузнецов с детства занимается спортивным туризмом. Первый зимний поход осилил в 11 лет, впервые поднялся в горы, а это были Хибины, в 13. Сейчас нашему собеседнику 34. Получается, более 20 лет опыта. Так какие же они — горы? Попробуем разогнать фантазию.

— Сергей, почему вы увлеклись туризмом и скалолазанием? Быть может, вспомните свой первый опыт в этом деле?

— Я с детства занимаюсь спортивным туризмом, в большей мере горным. А скалолазание — это, по большому счету, тренировки и то, чем можно заниматься, не выезжая в большие горы. Мои родители были туристами и познакомились в Карпатах, это на западе Украины. Мы с братом, получается, по их стопам пошли. Меня отдали в туристическую секцию в 9-10 лет, пожалуй, это и было отправной точкой.

В детстве особо не понимаешь, что это опасно, относишься как к спорту, хочешь просто дойти до конца, добраться до финиша. Классно было оказаться в итоге дома и почувствовать вкус свежего черного хлеба с маслом. Удовольствие туризм начал приносить лет в 16-17, когда мы уже брали свои первые места на соревнованиях.

— Самая яркая эмоция, которую вы чувствуете, когда покорили очередную вершину?

— На вершине, как правило, я не испытываю каких-то сильных эмоций. Потому что знаю: путь до вершины — это ровно половина. Чувства будут потом, в долине, в кругу семьи и друзей. Самая яркая эмоция — это всегда страх, который дальше кадыка не пускаешь, потому что в голове четкая последовательность действий, иначе никак. Иногда это страх от красоты, в которой хочется остаться.

— Знаю, что вы поднимались на Эльбрус. Пожалуй, это одна из самых известных вершин. Каково это было?

— Да, я ходил на Эльбрус с юга и востока. На самом деле, чувства двоякие. С одной стороны, это очень попсовое место и там много людей. На южном склоне не осталось чистого снега, все заезжено ратраками и снегоходами. И в принципе, при хорошей погоде на Эльбрус можно подняться в обычной зимней обуви и «городском» пуховике. Каких-то технических средств иметь не обязательно, только кошки (надеваются на ноги, чтобы ходить по льду). А с другой стороны, Эльбрус — самая большая пикулина в этой горной гряде, поэтому погода меняется по щелчку пальцев. У меня в октябре подруга ходила на Эльбрус с севера в составе коммерческой группы. При восхождении погода идеальная, а на седловине пришло грозовое облачко со всеми отягчающими обстоятельствами, как итог — минус один человек.

— Подъем в горы увлекателен, но, как вы верно заметили, опасен. Для чего это нужно?

— Не знаю, наверное, чтобы жить. Я горы не покоряю, они и после меня много тысяч лет простоят. Просто мне там очень хорошо, вроде, и проблем тоже хватает, а наверх посмотришь и уже улыбаться хочется. И черт возьми, приятно с облаками на одной высоте жить, правда, они не такие пушистые, в них очень влажно и ничего не видно. Мы однажды как-то видели грозовое облако ниже себя, которое внизу людей мочило, а у нас ничего, солнышко.

— Кроме Эльбруса, наверняка было немало экспедиций. Какие произвели на вас самые сильные впечатления?

— Каждый поход чем-то запомнился. Однажды мы были на Алтае в автономном походе на 3 недели, и практически все время лил дождь, только 2 дня были солнечные. Горный поход по Грузии запомнился вкусной едой. Поход в Хибины случился в августе. И там зима началась, а мы были немножко не в курсе. Последний поход был в Узбекистан и Таджикистан. Памир — безумно красивые горы.

— Когда говорят о скалах и горах, обязательно вспоминаются строчки Высоцкого о проверке дружбы. А как горы на самом деле раскрывают характеры людей? Как они лично вас, быть может, изменили?

— Наверное, научили наслаждаться жизнью за один вздох. Но это сложный вопрос. Я до сих пор у них учусь.

— А дружба? Стала ли она другой благодаря походам?

— Дружба для меня всегда была чем-то цементирующим, я другой, к счастью, не знаю.

— У нас в регионе мест для тренировок, кажется, и нет. Ну, кроме Дюков, может. А на самом деле? Где практикуетесь и как тренируетесь?

— Да, тренируемся мы, в основном, на Дюкинских карьерах, раньше ездили еще на соревнования в мелеховские карьеры, но там склоны осыпаются. А зимой тренируемся на скалодроме во Владимире.

— Есть ли у вас маршруты мечты?

— Чем больше путешествуешь, тем больше хочется. Хочется, конечно, в Непал, ну, и красавец Матерхорн манит, это Италия-Швейцария.