Тайны предков и хитросплетения судеб. Профессия - генеалог

Слышим о генеалогическом древе, и в памяти всплывает в лучшем случае «Дворянское гнездо», в худшем — герой поттерианы Сириус Блэк, чей портрет с такого древа выжгли. Но что если докопаться до сути: кто, зачем и для кого в XXI веке восстанавливает родословные? Ольга Корнилова — генеалог, то есть как раз такой специалист. Мы попросили ее познакомить нас с редкой профессией.

— Ольга, с чего началось ваше погружение в тему генеалогии? Помните ли свое первое исследование в этой области?

— У меня всегда было желание знать: а кто мои предки? Так что свое первое генеалогическое исследование я провела лет в 10. Как? Спросила у бабушки, какой была девичья фамилия у ее мамы. Она просто начала перечислять, назвав сходу минимум четыре фамилии. Это говорит о том, что семья хранила традиции, корни. Спустя годы я более подробно исследовала родословную своей бабушки. И сегодня как раз в качестве примера демонстрирую вам свое генеалогическое древо. Есть здесь и Екатерина Ивановна Волкова, моя бабушка.

Отмечу, что такие исследования чаще всего строятся по мужским линиям. Но и женщины в стороне не остаются. Изучается и то, каких девушек брали в жены, из каких семей. Бывает, что крестьянин мог породниться и с купцами, и с дворянами, и со священниками. И за каждым таким «квадратиком» в родословной — своя удивительная и неповторимая история. Впору сериал снимать!

Каким может быть идеальный итог всего пройденного? Вот такая книга. Она не мной написана, моя еще только в процессе. Это же — часть труда моего учителя Дмитрия Павловича Барскова. Он — воспитанник детского дома, но исследовал свою родословную до XVI века. И с помощью сотрудников Государственного архива Владимирской области издал вот такую книгу. Любое генеалогическое исследование в идеале должно прийти к подобному финалу. Это только первый том, кстати, есть еще два. И четвертый в работе, исследование продолжается. Ведь наука неисчерпаема, «копать» можно в абсолютно разных направлениях, и всегда будет интересно.

— Как вас увлекла эта область знаний?

— Как все началось? Пожалуй, с моей бабушки. Она 1903 года рождения. Мой папа — самый младший из ее детей, его бабушка родила в 47 лет. А когда на свет появилась я, ей было уже за 70. Для меня она была олицетворением связи между прошлым и настоящим. Представьте: я знаю человека, который жил до революции, который помнил тот уклад. И сейчас я пытаюсь в памяти перебирать то, что она рассказывала. Отправная точка — наша совместная фотография, сделанная в 1980-м году, мне здесь 5 лет. Если присмотритесь к аватарке моего сообщества во «ВКонтатке» «Владимирская генеалогия», то узнаете этот кадр.

Моя бабушка — уроженка Владимирской губернии. Поэтому она — символ моей владимирской генеалогии. И покажу вам еще две фотографии. На них тоже мои предки, владимирские крестьяне. Моя прабабушка Мария Григорьевна, ее сеста Анна, мужчина — мой прапрадед Григорий Степанович Грачов. Удивительно, мы сейчас с вами общаемся в одном из кафе на Дворянской. А кадры эти были сделаны в 1903-м году на этой же улице. Возможно, где-то в одном из соседних домов! Это не копия, оригинал. И он попал ко мне из архивов моих владимирских родственников, когда я начала в 2008 году исследовать свою генеалогию. Первый шаг — визиты к родственникам и сбор семейных архивов. А третья фотография — из Гусь-Хрустального. Когда мне ее показали, была просто в шоке.

— Что поразило?

— Вручая ее, мне сказали: «Ольга, это твой дедушка». Первая реакция: «Не может быть такого!». Ни разу не видела дедушку, только слышала о нем. Он представлялся мне совсем другим. Когда увидела этого юного парня, никак не могла поверить, что это и есть мой предок.

Так, со сбора архива и общения со старшими родственниками, начинается работа над любым генеалогическим исследованием. В этой сфере я стала в какой-то мере психологом. Порой мне говорят: «Бабушка не захочет рассказывать». Я понимаю это. Но знаю, как ее переубедить. Так, например, случилось с одним моим клиентом, довольно известным бизнесменом, который исследовал своих московских предков. Он человек очень эмоциональный. Мы постоянно были на связи, обсуждали каждый этап поисков. Самый сложный момент был, когда благодаря метрическим записям выяснилось, что все пра-пра-деды были в его семье приемными. Это был стресс, открытие настоящей семейной тайны, о которой никто и не подозревал. На этой почве мы практически сроднились — переживали волнительный момент вместе.

Этот же клиент однажды вспомнил о двоюродной бабушке, которую он еще не расспрашивал о предках. Мужчина намеревался просто ей позвонить, но не был уверен: станут ли ему что-то рассказывать. Я рекомендовала сесть в авто и лично навестить родственницу. Он послушал меня. Последовал и второму совету: «Не просто попросите принести заветный сундучок с семейным архивом, бережно возьмите его и сами рассмотрите содержимое. Порой незначительные бумажки могут дать толчок к большому и интересному исследованию. Имея данные (ФИО, место и год рождения) всего об одной персоне, можно получить весьма подробную родословную».

— Допустим, информацией старшие родственники поделились. А что дальше?

— Визит в архив. Я, например, отправилась во владимирский, так как все мои предки были родом из этих мест. Одни мои бабушка и дедушка в 30-е годы переехали в другой регион. Вторые бабушка и дедушка, как говорила мама, «переправились через реку». Они жили в Покровском уезде, неподалеку от Костерево. Мой дед — ветеринарный врач, после войны он получил назначение уже в Московскую область, и они с бабушкой переселились на другой берег Клязьмы. Соответственно, все документы о прошлом семьи хранились во Владимире.

Дмитрий Павлович Барсков — друг моего отца. С ним мы сблизились на почве генеалогии и краеведения. Именно он рассказал, что можно исследовать родословную. Взял за руку, привел в Государственный архив Владимирской области и познакомил с Татьяной Анатольевной Лашмановой. В генеалогии она моя крестная мама. Но только на владимирских документах я не остановилось. Выяснилось, что дедушка моей бабушки перебрался в эти края из Тверской губернии. А потому нужно было и туда наведаться. Оказалось, что отец моего прадеда был крестьянином, старшим мастером гончарного цеха. И прибыл он во Владимирскую губернию, чтобы работать мастером на стекольном заводе Феодоровского, который располагался в местечке Воково (сегодня это поселок Воровского Судогодского района). Интересно, что впоследствии его сын стал управляющим на этом заводе. Эта карьера — норма для тех лет. Те, кто много и прилежно трудился, получали должности вне зависимости от статуса. Сословия к концу XIX века уже начали себя изживать. То же дворянство потеряло былую статусность. Вспомните, сколько известных, успешных людей были выходцами из крестьянства, более того: крепостного крестьянства. Соответственно, титулы уже не так много значили.

Это, на самом деле, частый вопрос: «А с кем общались мои предки? В каких кругах? Как жили?». Например, если речь о крестьянах, перебравшихся в город, то не факт, что связи они поддерживали только с такими же выходцами «от сохи». Они общались с теми, с кем было интересно поддерживать связь.

Но и на тверском архиве я не остановилась. Нужно было наведаться в Кострому. Мой прадед женился на Анне Петровне Коняевой, судогодской мещанке. Я отправилась искать ее следы, конечно, в Судогду. Знаете, у меня есть своего рода интуиция. Еще могу быть не уверена, что это тот человек, которого разыскиваю, но что-то подсказывает: «Вот оно!». Так было и с записью о рождения Анны. Долго расшифровывала скоропись в документе о появлении на свет дочки, в конце концов убедилась, что это, действительно, моя родственница. И выяснила, что ее отец — купеческий сын, чьи предки жили в Костроме.

Причем в Судогду он прибыл не один, а вместе с братьями, с их семьями. Все они были мастерами-стеклоделами. Так мои поиски и привели меня в еще один архив. И там я нашла весьма интересный документ. Ведь мало просто выстроить родословную: нужно подтвердить каждый из фактов. Итак, я нашла запись в журнале купеческих свидетельств за 1867 год о том, что моя прапрабабушка, Анна Андреевна Коняева, вступила в одну из гильдий. Там же указано, что сделала она это «в семействе», то есть вместе с сыновьями. Конечно, не всегда исследования проходят легко. В 1982 году в костромском архиве случился страшный пожар, многие документы были уничтожены. А еще наша страна пережила две мировые войны и эвакуации хранилищ, революцию. Отсутствие документов — одна из серьезнейших трудностей.

— Сколько же времени вам приходится проводить в архивах, чтобы заполнить пробелы в семейных историях?

— Я в этом живу. Ежедневно работаю. Даже уезжая на отдых, беру с собой свой портфель с ноутбуком, открываю его и продолжаю исследования. Да, у меня есть семья, но все это для меня едино.

— А как родные воспринимают ваши исследования? Будет ли кому передать собранные знания? Кто сможет прочесть вашу книгу, когда она будет готова?

— Возможно, я вас огорчу. Точно так же мои клиенты с огромным удовольствием проводят собственные исследования, издают книги, вкладывают время и деньги. Они уверены, что их детям все это будет тоже интересно. Но это бывает не всегда так. И важно понимать: это ваше увлечение, ваш зов души и, возможно, только ваш. Тот же супруг может тоже интересоваться генеалогией, а может просто поддерживать и уважать ваше увлечение. И то, что человек не интересуется данной сферой, не значит, что он плохой. Мой папа — прекрасный человек, но генеалогия ему не интересна. Лишь раз ему стало любопытно: кем был его дед по происхождению. Получив документы о том, что предок — владимирский мещанин, папа не стал углубляться в историю, ему этого было достаточно. И он сейчас относится к моей работе просто с уважением. Мама же принимает все новые сведения о нашей семье близко к сердцу, может и поплакать, растрогавшись. Мой сын, возможно, еще молод. Историю он знает, любит, учит, уважает. Но к генеалогии особого интереса не проявляет.

— Насколько трудно быть специалистом по составлению родословных? Как прокачиваются навыки?

— Во-первых, нужно знать историю. По сути, я ее изучаю уже 20 лет. Начала еще в школе, продолжила в институте, я всю жизнь читала учебники. Родословную без исторического контекста понять и прочесть невозможно. Как один человек мне сказал: «Это всего лишь квадратики с именами, сухие данные». Но когда они накладываются на исторический контекст, на краеведение, тогда биографии предков оживают.

Что генеалога делает экспертом? Практика. Типовых родословных не бывает, нет шаблона. Конфессии, статусы — все разное. Нет ни одной похожей истории семьи. Часто заблуждаются на счет крестьянских генеалогий. Мол, ну что там интересного: ну, землю пахали, ну, детей растили... А ведь таких 90%. Даже начиная с купцов, мещан, рано или поздно доберемся до их предков-крестьян. Но чем больше я углубляюсь в их изучение, тем лучше понимаю их вкус. Везде есть нюансы. Например, кто-то имел много детей. У кого-то они часто умирали. У других — нет. Все это человеческие судьбы. И всегда есть чему удивиться, чем удивить заказчика.

— А какие истории сильнее всего впечатлили вас? И чего, может быть, люди не ожидали о своих предках услышать?

— В 50% случаев люди рассказывают мне какие-то семейные легенды. Приведу пример: «Мой дед был купцом, жену привез с Турецкой войны. Даже имя у нее экзотическое было — Мартимьяна. Благодаря турецким корням у нас в роду карие глаза». А затем приходится выступать разрушителем мифов, ведь фамильные предания документами не подтверждаются. Мартимьяна — имя вполне «наше», производное от Марии. Да и официальные бумаги рассказывают совсем другую историю, достаточно только углубиться, скажем, до 1870-х. Выясняется, что предки — не купцы, а зажиточные крестьяне. И нет никаких турецких красавиц. Кто-то говорит: «Вау!». А кто-то больше склонен верить не документам, а рассказам бабушки.

Бывает и обратная ситуация. Когда начинается все с истории, казалось бы, обычной крепостной крестьянской семьи. Жили они на территории Владимирской и Ярославской губерний, принадлежали Михалковым-Кончаловским. Но обратите внимание на фамилию рода — Бариновы. Исследуем XIX век, уходим в XVIII. И тут-то от волнения и шока ноги отнимаются! В третьей ревизской сказке (документе об учете населения для сбора налогов) 1863-года мы видим запись, что за крепостного крестьянина отдали дворянскую дочку. Но не стоит жалеть девушку.

Во-первых, помещик был своего рода начальником, по сути, брал на себя ответственность, принимал решения, руководил. Но и только. Крестьянин мог даже своей фамилии не помнить: а зачем ему? Барин брал на себя ответственность, организационные моменты. Да, он мог быть требовательным или, наоборот, мягким — все мы люди, все разные. Но стоит еще и изучить переписи (а в них включали и перечень имущества), чтобы понять: крестьяне вовсе не бедствовали. Так что история этой дворянской дочки могла быть совсем не такой печальной, как может показаться современному человеку.

— Насколько глубоко можно изучить свои родословную?

— Начнем с того, что существовали ревизские сказки, о которых я уже говорила выше. Так называемая ландратская перепись, первая в нашей стране, была проведена по приказу Петра I в 1716 −1717 годах. Конечно, далеко не во всех уездах она была подробной. Но все же документы есть. До переписи у нас в государстве было принято вести отказные книги. Когда цари жаловали служилым людям и боярам титулы, то вместе с ними отдавали и земли. И не просто территории, но и вместе с деревнями, крестьянами. Соответственно, записи были довольно подробными. И в них можно найти информацию о своих предках вплоть до XVI века.

— Кроме истории семей за документами скрывается и история целой страны. Были ли какие-то интересные открытия, находки?

— Совсем недавно случилась история, которая привела в восторг моих коллег, а меня и моего заказчика повергла в шок. Ко мне обратился историк из Белоруссии. Его предки были из наших мест, потому было необходимо исследовать информацию во владимирском архиве. Отправная точка в изысканиях — справка. Когда-то мой коллега делал запрос о своем прадеде. Получил в ответ не копию документа, а именно справку о том, в какой именно официальной бумаге какая информация нашлась. Благодаря этим сведениям мне удалось разыскать историю рода вплоть до первой ревизии. На этом мы остановились. Спустя какое-то время коллега попросил меня поднять в архиве именно тот документ, на основании которого ему выписали справку. Увидела его, и у меня снова от волнения отнялись ноги! Это была запись о свадьбе прадеда и прабабушки моего коллеги. Оказалось, что часть данных в справку не попала.

Вот, что написано в первоисточнике, приведу выдержки: «Жених — Михаил Демидов, 28 лет, запасной отпускной хозяин трюмных отсеков 9-го флотского экипажа крейсера 1-го ранга „Владимир Мономах“, сын крестьянина». Данных о его службе на флоте в справке не содержалось. И мы лишь недавно сделали запрос в архив Военно-морского флота в Гатчине, попросили послужной список. И нам его прислали! Мы развеяли миф о том, что у рядовых крестьян таких списков не было. Как видите, они существовали. Во-вторых, в документе было указано: «Награжден серебряной медалью в память о короновании государя-императора Николая II». Выяснили, что вручалась она только тем, кто присутствовал непосредственно на коронации. Узнав все это, коллега позвонил мне, рыдал в трубку, был потрясен. Вот такие сюрпризы порой скрываются в родословных!