Ведущий «Нового радио» про самую постыдную ошибку и казусы в эфире
7 мая — День радио. 126 лет назад, в 1895 году, российский физик Александр Попов продемонстрировал первый в мире приемник. Тогда же состоялась демонстрация его возможностей. Если есть среди знакомых связист, не забудьте пожать ему руку и пожелать успехов в труде. А мы, конечно, отправились поздравлять наших коллег-радиоведущих.
ЭТО ИНТЕРЕСНО!Кто не знал, сообщаем: вместе с интернет-изданиями «Ключ-Медиа» и «Зебра-ТВ» в медиагруппу «Европа» входят радиостанции «Европа Плюс Владимир», «Ретро FM», «Новое Радио» и «Калина Красная».
После теплых поздравлений под прицел нашей камеры попал ведущий «Нового радио» Сергей Нетунаев. Он-то и стал следующим героем рубрики «Ключ-Медиа» с самыми неудобными вопросами.
1. Ты сам радиостанцию, на которой работаешь, слушаешь?
«Конечно, и регулярно. Считаю странным, что некоторые работающие на радио, наоборот, не слушают его. Ну как можно? Надо быть в формате, что-то подмечать».
2. Твоя самая постыдная ошибка в эфире?
«Самая постыдная оговорка — самая первая. Это случилось, когда я отработал на радио ведущим новостей от силы месяц. Читал в эфире вести с полей, про урожаи. Было что-то про гречку. И я сказал „ядрИца“, хотя любой человек знает, что это „Ядрица“ — с ударением на „я“. А мой вариант — это уже какое-то ругательство. Над оговоркой смеялись тогда всем коллективом. До сих пор стыдно. С первой же зарплаты купил себе словарь ударений. Но теперь он просто пылится на полке — сейчас проще в интернете проверить, как правильно произносится слово. В первые же годы работы томик помогал мне регулярно — тогда еще безлимитный доступ в сеть и не снился. Даже в офисе существовало ограничение, кажется, в 50 Мбайт в месяц. Было неразумно тратить трафик на ударения, а потому листал словарь».
3. Случались ли какие-то казусы на рабочем месте, когда что-то неожиданно ломалось или производило странный звук, как выкручивался?
«С техникой случается всякое, бывает, компьютеры работать отказываются. Но мне сразу вспомнился казус, который устроил коллега Дима Глазков. 1 апреля он решил меня разыграть. У нас начинался эфир, Дима вместо того, чтобы сказать: „Всем привет, с новостями Сергей Панин“ (это мой псевдоним), объявил: „Всем привет, с новостями Екатерина Андреева“. Я чуть не крякнул в микрофон, растерялся на полсекунды. Но подумал, что после такого представления самым забавным будет моим низким голосом поздороваться и начать выпуск новостей как ни в чем ни бывало.
Еще один забавный эпизод припомню с работы на предыдущем месте. Тогда я вел утренние эфиры, на них в студию приглашали гостей. И один из них, видимо, не успел позавтракать. Во время программы живот его начал до неприличия громко бурлить. Раз случилось. Я слышу это и понимаю: „трель“ чувствительные микрофоны уловили, она в эфире. Ну, думаю, либо не заметят, либо решат, что это стул скрипнул. Но проходит несколько минут, живот гостя снова настойчиво требует еды. Будь формат радиостанции другим, наверно, даже как-то можно было бы пошутить на эту тему. Но не стал. И сам старался максимально сдерживать улыбку. Но природа коварна. Знаешь цепную реакцию с зевотой? Один зевнул — второй обязательно тоже это сделает. Вот и тут началось нечто подобное. Мой живот тоже решил бурчать. Забавный вышел эфир».
4. Многие люди огорчаются, когда слышат свой голос в записи, — не нравится, как звучит. А у ведущего какие ощущения?
«Во время работы на радио к своему голосу относишься немного по-другому. Ты его регулярно слышишь. Любой эфир ведешь в наушниках. Параллельно слышишь и то, что говоришь, и то, как это транслируется. Не может быть моментов в духе: „Ой, фу, как я ужасно звучу!“. Голос — рабочий инструмент. И я обращаю внимание на технические моменты, чтобы не было „фефектов фикции“, отслеживаю интонации и прочее».
5. Собственные темп, тембр в эфире и в жизни разные?
«Мне кажется, что мой голос не слишком отличается. Сложно самого себя оценивать. Но сужу по тому, что друзья и родственники меня в эфире узнают, значит, это я. Какой-то особой наигранности в звучание не добавляю. Какой есть, такой и есть».
6. Профессиональные деформации: бесят ли ошибки в чужой речи? Поправляешь ли других?
«Да, это профдеформация. Еду в транспорте, слышу: „Ну ты мне еще позвОнишь“, — передергивает от дикости, но стараюсь сдерживаться и замечаний не делаю. Борюсь с такими порывами. Понимаю, что нельзя быть граммар-наци и вечно в чужой речи поправлять ударения. Но я отрываюсь перед телевизором. Поправляю ошибки коллег или даже президента. Он у нас очень любит говорить „обеспечЕние“, хотя по словарю единственно верная форма „обеспЕчение“. Некоторые новые справочники уже пишут, что уместны обе формы. Видимо, проще поправить норму языка, чем главу государства. Но я перед телевизором могу себе позволить».
7. ТВ-ведущих в лицо знают, а вот радийщиков — нет. Не мучает жажда славы?
«В какой-то момент я понял, что хочу работать на радио именно потому, что не жажду узнаваемости и популярности. Тебя не видно, и так спокойнее, лучше. Не буду говорить за всех радийщиков. Кто-то славы хочет, кто-то — нет. Я отношусь ко второй группе. Даже эфиры веду под псевдонимами. И на твои вопросы согласился ответить только из любви к „Ключ-Медиа“, обычно стараюсь не светиться».
