Время романтических историй. Любимые женщины князя Долгорукова
О чем еще говорить в День всех влюбленных, как не о любви?! Тем более у нас, во Владимире, где испокон веков бушевали нешуточные страсти. Именно в нашем городе революционер-мыслитель Александр Герцен тайно обвенчался с любимой Натали, а писатель Салтыков-Щедрин несколько лет дожидался разрешения на брак с ненаглядной Бетси, дочерью владимирского вице-губернатора Болтина.
Яркой, незабываемой страницей стал Владимир и для пылкого губернатора Ивана Долгорукова. Князь потерял здесь и три года оплакивал свою первую жену, а потом при весьма романтических обстоятельствах обрел вторую.
Евгения Смирнова: 17 лет райского блаженства и горечь утраты
Первая жена губернатора считается прототипом главной героини «Капитанской дочки» Александра Пушкина. Ее отец, капитан Сергей Максимович Смирнов, был убит в 1774 году под Оренбургом во время восстания Пугачева.
Росла Евгения в бедности, ведь в семье было еще четверо сыновей и дочь. Но мать умудрилась во время путешествия Екатерины II по России обратить внимание императрицы на своих детей. И Евгения стала воспитанницей великой княгини Натальи Алексеевны, жены будущего императора Павла I.
В 17 лет она вышла замуж за князя Ивана Долгорукова. По воспоминаниям современников, «брак был весьма счастливый: княгиня была кроткое, любящее существо, умирявшее непостоянный, подчас слишком пылкий характер мужа, который, в свою очередь, боготворил жену и воспевал ее в своих стихотворениях».
После 15 лет супружества у 34-летней Евгении открылась чахотка. Два года она боролось с болезнью, но, увы, безуспешно. Ее кончина 12 мая 1804 года во Владимире стала тяжелым ударом для мужа и 10 детей. Долгоруков испросил себе отпуск, чтобы проводить тело своей жены до Москвы, где оно было погребено в Донском монастыре. Рядом с первой женой был похоронен потом и сам Иван Михайлович, переживший ее на 19 лет.
Дом губернатора стал для князя слишком велик; все напоминало в нем потерю жены. Поэтому он и уступил это здание мужской гимназии, открытой, кстати, по его инициативе. В письме директору гимназии Алексею Цветаеву от 15 октября 1806 года он написал о том, как приятно ему, что дом, в котором жила и скончалась добродетельная жена его, обратившись в общественное здание, не будет впредь зависеть от чьих-либо личных прихотей, а будет служить, так сказать, памятником той, которая провела в нем последние дни свои.
Кроме того, он пожертвовал гонорары, полученные за свои сочинения, на приобретение книг для гимназической библиотеки. Причем изъявил желание, чтобы под нее была использована та комната, в которой скончалась его жена.
В скором времени эта комната приняла предназначенный ей вид. Вдоль ее стен стояли шкафы с книгами, а на том месте, где умерла княгиня, был поставлен монумент в ее честь. Он представлял собой купол на столбах, под которым на возвышении были поставлены бюсты Ивана и Евгении Долгоруковых. На раззолоченном резном ящике можно было прочитать стихотворные строки самого князя:
«Евгения была изящность естества;
Семнадцать лет вкушал с ней райских дней блаженство;
В чертах ея лица зрел мира совершенство;
В чертах ея души зрел образ божества!»
Аграфена Пожарская (Безобразова): в любви все средства хороши
Память о Евгении все оставалась для него той же святыней, но жизнь требовала живого ощущения, а настоящее всегда живее прошедшего. Второй женой губернатора стала 13 января 1807 года Аграфена Пожарская, дочь бывшего владимирского уездного предводителя дворянства Алексея Безобразова.
Долгоруков познакомился с недавно овдовевшей женщиной еще в 1803 году в городе Александрове, в который приехал по случаю набора в рекруты. Многое говорило ему в пользу Пожарской: она воспитывалась в Смольном монастыре вместе с первой его женой и была выпущена с ней в один год.
Страстный по природе, Иван Михайлович вступил в пламенную переписку с новым предметом любви, да еще и на французском языке. Пожарская тоже хорошо знала по-французски, но ответы ее превзошли все ожидания князя Долгорукова! Что за стиль! Что за чувства! Le papier brule (Бумага горит!) — цитировал он кого-то из тогдашних французских писателей.
И губернатор после трехлетнего вдовства вступил во второй брак с Аграфеной Алексеевной. Она принесла с собой в приданое небольшое имение, состоявшее из 200 душ, в деревне Александровка Шуйского уезда и винокуренный завод, унаследованный ею от первого мужа. Это была добрая, рассудительная и достойная уважения женщина, но совсем не пламенная, как воображал Иван Михайлович по ее письмам.
Спустя некоторое время после замужества она просто и откровенно призналась ему, что, зная о его мастерстве во французском языке (он прозой писал лучше по-французски, чем по-русски), ей стыдно было показаться перед ним не такой мастерицей в эпистолярном слоге. Поэтому письма ее писал один француз, учитель ее сыновей от первого мужа.
Князь нахмурился; потом вдоволь нахохотался и сам после рассказывал всем эту историю: эта добродушная откровенность нисколько не возмутила их согласия. Он любил свою вторую жену и признавал ее достоинства, но когда страсти немного поостыли, Долгоруков написал:
