Наш земляк Егор Дзюбенко живет в Германии с 2012 года. Он ученый-биофизик и руководит научной группой в городе Эссен (NeuroScienceLab Essen). Корреспондент «Ключ-Медиа» пообщалась с 29-летним ученым и расспросила его о жизни за границей.
- Егор, наверняка каждая такая беседа начинается с вопроса об “утечке мозгов”. Расскажите, почему решили переехать за границу?
«Я окончил школу № 36 во Владимире и поступил в МГУ на факультет биофизики, влюбился в нейронауку. После выпуска остался в аспирантуре и занялся исследованиями. Изучал сахарный диабет в Институте молекулярной генетики. Но еще будучи студентом понял, что в науке остаются настоящие фанаты и даже подвижники, которые, несмотря на недостаток финансирования и прочие трудности, занимаются любимым делом.
Да, в российской лаборатории может стоять такое же хорошее оборудование, как за границей. Но сравните бюджеты исследований. Когда я уезжал в Германию в 2012 году, в России хорошим грантом на команду из 4-5 специалистов считались 2 миллиона рублей в год. В Европе такой же коллектив получал ту же сумму, но только в долларах или евро. Соответственно, и возможностей у зарубежных коллег было больше. Из всего моего потока в науке остались 8 человек, и только двое из них живут в России. И то потому, что им повезло найти хорошие места».
- А как за границей относятся к российским научным работникам?
«В Европе велик спрос на ученых из стран СНГ: России, Украины, Беларуссии. Все дело в менталитете: трудностями и стрессами нас не запугать. Плюс высокий уровень знаний. Тут нужно сказать спасибо университетам: вдалбливают огромное количество информации, которая кажется лишней, а потом бац - и пригождается. А еще немцев шокирует: как так, в 29 лет Егор уже кандидат наук с хорошими рекомендациями и может руководить научной группой? Подобного уровня их ученые достигают годам к 35-40.
Все потому, что у нас школьное обучение короче. Плюс немцы годами могут готовиться к поступлению в вуз. 10 лет поработать после школы, а потом все же решить, кем хочешь стать, - там это нормально. Вот и получается, что россияне моложе, мотивированнее и опережают европейских коллег. У нас на родине ученые понимают, что ради успеха придется горы сворачивать. А в Германии такая же работа - это халява. С относительно небольшой зарплатой, но чуть ли не свободным графиком и возможностью сказать: “Пробовали, исследовали, не получилось, бывает”».
- Чем соблазняют российских ученых за рубеж?
«Да ничем. На каждую профильную вакансию серьезный конкурс. Например, вместе со мной резюме подавали около 200-250 человек. Из них на собеседование позвали примерно 20. А работу получили 10. В некоторых престижных университетах цифры можно умножать на 5. Так что приходилось рассылать по 20 откликов на вакансии еженедельно. И только в 10% случаев мне приходил хоть какой-то ответ. Реальную заинтересованность выказал всего 1% нанимателей. Причем такая ситуация была и у других соискателей. Но все же работу, пусть и не быстро, найти реально. Например, у моей жены три красных диплома, отличное резюме. Она 6 месяцев потратила на то, чтобы трудоустроиться. Да, нашла отличное место, и все хорошо. Причем местные говорят: “Да ты еще быстро справилась, молодец”. В Германии 3 раунда собеседований. И между каждым проходит месяца два. И это на срочную вакансию».
- Знание каких языков требуется для работы за границей?
«Я живу в Германии, но для науки мне нужен, в первую очередь, английский. Он интернациональный, поэтому с коллегами общаюсь на нем. И научные работы пишу по-английски. Язык я учил в России, подходил к этому серьезно. Даже хотел учиться на переводчика. Но затем увлечения изменились, а полезные знания остались. Мой немецкий не так хорош. И я этим не горд. Но все же он мне помогает в бытовых вопросах».
- Получается, чтобы уехать за границу, приходится потрудиться. А финансовые затраты есть?
«Да, и весомые. Требуются сертификаты для подтверждения уровня знаний. Например, пройти экзамен по английскому в 2012 году стоило 10 000 рублей. Но требования настолько жесткие, что даже с отличным уровнем знаний нужны платные подготовительные курсы. А у меня в те годы зарплата аспиранта была 15 тысяч. Учтите, что сертификат нужен не один. Так что, если б родители тогда не смогли помочь, ни за что бы “не потянул” переезд. Да и затраты на новом месте. Нужно и жилье арендовать, и еды купить, и даже домашней утварью обзавестись. Как сейчас помню первый счет за электроэнергию. Он казался настолько большим, что я недоумевал: как успел столько “нажечь”. Объяснялось просто: киловатт стоил в 11,3 раза дороже, чем в России».
- Что испытали, когда пришел ответ: “Вы приняты”?
«Я был в шоке. Дело не в том, что вдруг попал на работу мечты. Просто столько было всего сделано, столько писем разослано, бумаг собрано... И вот, в конце концов, понимаешь: “Вот оно, признание. Цель достигнута, можно собираться и ехать”. Но сначала, конечно, была растерянность».
- И вот вы в Германии, обустраиваетесь на новом месте. Что удивляло?
«Наверное, трепетное отношение к истории и природе. Представляете, в Зальцбурге с 6 века нашей эры стоит здание таверны. В нем и сегодня можно поесть и выпить. Или Магдебург, где жилой дом, построенный в 8 веке, - это норма. Или Нюрнберг, где сохранилась сосисочная, в которой собирались нацисты еще до того, как пришли к власти. Сидишь, ешь и думаешь: вдруг именно в этом закутке, на этом самом месте Гитлер строил планы, разговаривал с кем-то… Немцы берегут свою историю. Например, до сих пор на фасадах старинных домов почти под самой крышей есть толстые балки. Это средневековый грузовой лифт. До сих пор, чтобы занести диван в квартиру, надо обвязать его веревкой, перекинуть другой конец через балку и тянуть. По узенькой средневековой лестнице мебель в квартиру не затащить. Только через окно. Когда первый раз увидел, диву дался. Что до природы, то здесь даже в городском парке у пруда можно увидеть цаплю, заметить в небе сапсана. Вот сейчас подойду к окну и тоже замечу какую-нибудь живность».
- А что в немецком образе жизни не нравится? Есть такие моменты?
«Местные — толерантные люди, хорошо относятся к приезжим. Если в Японии есть понятие “гайдзин” - человек, который отлично говорит по-японски, но никогда не станет своим, то в Германии принимают нормально. Правда, люди здесь закрытые. Такой искренней дружбы, как у нас принято, не получится. Но условия для мигрантов весьма лояльные. Например, в 80-90-х сюда переехало очень много евреев. В том числе из Одессы. Им давали жилье, назначали пособие 400 евро. И не торопят с поиском работы. Многие за 30 лет так и не трудоустроились. При этом прав и свобод у них ничуть не меньше, чем у “коренных” немцев.
А вот с едой беда. Чаще всего на столе у местных бывает что-то нездоровое: картошка фри, сосиски. Или что-нибудь жирное. Готовят тут единицы. Когда узнали, что я это делаю, прониклись уважением. Мол, студент, а готовит сам! Их это поразило. Многие спрашивают про русскую кухню и очень ее любят».
- Егор, остается ли свободное время для путешествий? Где проводите отпуск?
«Часть стран посетил во время научных конференций. И да, в первые годы изучали с женой Европу. Особенно понравилось в Исландии: дикая, фантастическая природа. Но сейчас стараемся приезжать в Россию. Устраивали конное путешествие по Крыму, побывали на Алтае, поражены красотой и величием Байкала. Нас привлекают места, которые человеком не тронуты».
- Путешествия по России - это ностальгия? Хотели бы вернуться?
«Я готов приехать на Родину насовсем. Загвоздка только одна: найти достойную и интересную работу. Как только такая возможность появится, думаю, мы переедем. Моя жена хочет домой больше, чем я».
- И напоследок классический вопрос с собеседований: кем видите себя через 5-10 лет?
«Если честно, не знаю. Возможно, что я не останусь в науке, уйду в промышленность. Может, открою свою собственную лабораторию. Очень хочу заниматься популяризацией науки. Сейчас в России эта сфера развивается, растет, и это здорово. Главная цель такой работы - привить тягу к знаниям. А дальше человек совершенствуется, расширяет кругозор. В конечном счете я хотел бы стать одним из тех, кто остановит войны благодаря просвещению».
