От барного клип-арта до стиля emotion: брутальный шеф-повар, рисующий пальцами

Увлеченно пишущий концептуальное полотно художник и шеф-повар, знающий, как приготовить вкуснейший ростбиф с карамельным соусом. Нет, это не разные люди, это две разные ипостаси, гармонично уживающиеся в одном человеке. Знакомьтесь: владимирский шеф-повар Сергей Лапочкин, автор необычных в своем колористическом и сюжетном наполнении картин.

И сразу же ремарка: Сергей — настоящий профессионал в приготовлении ресторанных блюд, а вот в живописи — самоучка. Его кулинарный стаж насчитывает почти 30 лет (15 из них, кстати, он совмещал с коктейльной профессией, что позволяет ему входить в число первых владимирских барменов «постперестроечной» волны), художественный — чуть более 20.

Но вернемся к самому интересному и обратим взгляд на виртуальный вернисаж, попутно выясняя, что же спровоцировало арт-трансформацию в поварском бытии и какие тайны скрывают работы.

— Отправной точкой для творчества стало рождение сына и дочки — до этого я фанатично был предан кухне и бару. И как-то раз, когда близнецы были маленькие, сделал с ними кормушку для птиц. Сколотил, покрутил и решил, что она очень скучная на вид. Взял какую-то строительную краску и постарался придать кормушке дизайнерский вид. Знаете — зацепило! Стал активно помогать детям в детсадовских конкурсах: рисовал вместе с ними картины, с удовольствием создавал тематические поделки. Основными материалами были гуашь и акварель, работа с которыми меня на тот момент не особо впечатлила, чтобы с головой кинуться в омут искусства. Но однажды меня в свою мастерскую пригласил хороший друг — владимирский художник Илья Савельев. Атмосфера и шарм настоящего творческого процесса, колорит самого места произвели неизгладимое впечатление — захотелось стать демиургом и создать что-то свое! А тут еще кто-то посоветовал попробовать поработать пастелью — и понеслось!

— Сколько всего картин насчитывается в творческом багаже?

— Если честно, не знаю. С уверенностью скажу, что за последние два года на свет появились 14 сюжетных полотен. Объясняется все просто: каждая картина — творение спонтанное, нашептанное сиюминутным вдохновением от яркого кадра из фильма или захлестывающей эмоции, которую может вызвать и случайно увиденная красивая девушка. Для меня они своего рода фото на память об определенном внутреннем состоянии. Только в красках. Поэтому я обозначил свой стиль как emotion. Кстати, с этим связана еще одна причина творческого неучета: если сейчас я рисую душой, то ранние работы были натюрмортными «пробами пера», через которые я привыкал и к самому процессу, и к материалам. Я их называю «барными» — по сути, это запечатленные «в лицах» рецепты коктейлей. Это уже потом пошли сюжеты-фэнтези и картины-эмоции, а родоначальниками были именно зарисовки в духе барного клип-арта.

На одной из них — классический «Вишневый дьявол».

Нет, они так же важны для меня, просто в них нет той чувственности, пропущенного через себя состояния, которое я читаю в нынешних картинах. По этой причине я легко с ними тогда расставался — дарил или продавал.

— А за сколько и кому уходили работы?

— Цена каждой — индивидуальна. Все зависит от выстраданности идеи. Нет, не в плане трудозатратности — обычно на весь процесс уходит всего лишь несколько часов. Важна эмоциональная сила, вложенная в сюжет. Стоимость работ варьировалась от 1 000 до 10 000 рублей. Так, одна из них — «Род», со славянской тематикой — уехала в Швецию, ее за 6 000 рублей у меня приобрел турист, завороженный древним мотивом, который был сродни «Волхву».

В последнее время я основательно увлекся древнеславянской культурой и историей русов. Эта тема меня невероятно будоражит и всегда дает пищу для творчества, благодаря чему и появилась на свет данная картина. Изначально я загорелся воплотить на бумаге языческих идолов, но в процессе понял, что без носителя культурного гена тех, уже исчезнувших людей, никак не обойтись. И вся композиция заиграла новыми смыслами. Возвращение к корням, истокам верований предков дает возможность по-другому относиться ко многому происходящему в жизни, расставлять иные приоритеты. Я, например, теперь ношу на груди восьмиконечный крес — древний амулет, олицетворяющий собой защиту главных богов от негатива, так называемую «огненную рубашку».

— Часто ли приходилось сталкиваться с критикой?

— Конечно! Еще никто не отменял правило «Сколько нас — столько и мнений». Тем более, я самоучка, а значит, нарисовать идеальную с точки зрения канонических принципов искусства картину априори не могу. Прививку от хейта мне сделали профессиональные владимирские художники — тот же Илья Савельев и покойный ныне Николай Владимиров: «Пропорции — вторичны, первостепенна твоя самобытность — ты рисуешь, как чувствуешь». А чувственность для меня мегаважна, ведь я рисую кончиками пальцев — на каждый наношу отдельный оттенок, так четче ощущаются все нюансы бумаги и легче передать тот смысл, который я закладываю в концепт сюжета. Непосредственный тактильный контакт пробуждает подсознание, которое помогает видеть то, что было в начале от самого меня скрыто, вносить какие-то особые штрихи для законченности. На мой взгляд, такая техника помогает сделать любой образ более естественным, мягким и плавным.

— Как известно, повар — тоже творческая профессия. Не получается ли порой так, что одна из сторон твоего внутреннего «эго» перетягивает одеяло на себя и забирает часть креативной энергии?

— Нет, не бывает. Они дополняют друг друга. Например, усталость и негатив, накопившийся на кухне, я гашу работой за мольбертом. Это, кстати, помогает и в семейных отношениях: если «накипело», отрицательную энергию я направляю на воплощение подходящего сюжета, как, например, в картине «Искупление».

Нарисована она в 2010 году. Сюжет — жестоко провинившаяся женщина неистово молит высшие силы о прощении — был навеян каким-то фильмом. Кстати, ее почему-то не приняли родные и не дали добро на размещение в доме. Так она теперь и кочует со мной из одного ресторана в другой — я ее считаю одним из самых сильных своих emotion-творений.

Также написание картин помогает успокоиться и поймать умиротворение, которое уже было зафиксировано. Достаточно лишь взглянуть на них, вспомнить тот настрой, в котором рисовал, — и все! «Девушка с лебедем» и нарисованная в такой же цветовой палитре «Девушка и море» написаны с интервалом в три дня. На тот момент я ощущал какое-то космическое спокойствие, что очень редко бывает в моей жизни. Обе идеи посетили меня ночью, когда и были, собственно, воплощены.

Когда живу в ожидании идеи для новой картины, нередко могу найти ее в своем окружении — в ресторане всегда можно встретить большое количество интересных людей. Нередко помогает ароматерапия — микс запахов порой рождает яркие ассоциации, которые становятся толчком для реализации нового проекта. Кстати, внутренний художник помогает придумывать необычное оформление довольно банальных блюд — это еще один плюс такого симбиоза.

— Что для тебя стало итогом такой арт-трансформации?

— Я научился ценить и хвалить себя, как бы странно это ни звучало. Одно дело, когда ты получаешь подтверждение профессионального уровня от гостей и коллег, другое — когда ощущаешь психологический экстаз после результативного завершения работы, в которой ты всего лишь любитель. Это другой уровень самооценки. Круто, когда ты сам себе можешь сказать: «Ты — красавчик, парень!». Еще одним личным открытием стала око-философия. Все началось с того, что у меня никак не получались «живые» глаза на картинах: номинально они, конечно, были, но вот не хватало им какой-то искринки, души, если хотите, чтобы наполнить образ, поэтому работы на тот момент были безликими — мне казалось, что для передачи задумки и таких достаточно.

И произошло почти чудо: совсем случайно на просторах интернета мне попался нужный мастер-класс. Я изрисовал набросками несколько десятков страниц и стал внедрять такое в практику. В этом смысле показательна картина «Пять женщин».

Это своего рода картина-ребус. Но главный визуальный акцент, конечно же, на пронизывающих своим взглядом глазах. Это одна из моих самых любимых работ — она висит в изголовье моей кровати. Какие бы баснословные суммы за нее ни обещали — не продам! Я понял принципиальную разницу: именно в глазах для меня была вся квинтэссенция души, смысла, эмоций.

«Нежная любовь» — картина с фантазийным сюжетом. В ней я постарался воплотить неземное, эфемерное чувство через понятный образ. Такого чувства очень часто не хватает в жизни, поэтому свою художественную ностальгию вылил в этой работе. Нежность и хрупкость здесь царят в каждой детали: в изгибах шеи, сплетении веток, цветовом решении. Но особенно привлекают глаза — мудрые, чувственные, всепрощающие.

Теперь я «коллекционирую» красивые и необычные экземпляры: стоить поместить такие на картину, вся композиция приобретает силу и мощь. Да и с людьми стал общаться по око-принципу: если не нравятся глаза, стараюсь избегать такого человека.

— Что самое сложное и самое простое в твоем увлечении?

— Сложное — жить в ожидании вдохновения и ощущать недостаток теоретической базы, когда пытаешься с точностью перенести каждый нюанс своей задумки на бумагу. А самое простое — повесить законченную работу на гвоздь.