История владимирской бизнесвумен и поэтессы: «В моем детстве было много охранников и оружия»

«Я с детства мечтала стать либо сценаристом, либо ресторатором. Если многие девочки хотят быть певицами и актрисами, то мне хотелось находиться за кадром и что-то придумывать. Тогда же, в детстве, я начала писать какие-то истории, но сейчас их даже не вспомнить. Периодически устраивала званые ужины. Писала красивое меню, приглашала друзей-родственников, и они выбирали, что будут есть, — я шла и готовила. Думаю, это было в дошкольном возрасте. Как говорит мама, я впервые взяла нож в руки, когда была годовалым ребенком, но, думаю, она преувеличивает. Точно помню, что в детстве постоянно звонила дедушке и спрашивала, как готовить блины, потому что еженедельно забывала рецепт. Говорила маме с папой: «Закрывайтесь в комнате, приготовлю вам завтрак в постель». Включала плиту, замешивала тесто, приносила горячие блинчики.

Папа сочинял песни, стихи, виртуозно играл на многих инструментах и никогда при этом не учился. Его выгнали из музыкальной школы за то, что он не знал нот и на протяжении года занимался «по памяти». Папина старшая сестра была учителем музыки, а ему запретили приближаться к клавишным инструментам, несмотря на желание. Но в какой-то момент в нашем доме оказалось четыре рояля и пятое пианино, настолько фанатично он относился к этому. Папа очень любил сочинять музыку и петь, особенно ночью. Искал кого-нибудь из зрителей — будил маму или нас с сестрой. Он был творческим человеком, но, в первую очередь, бизнесменом, одним из первых во Владимирской области с начала девяностых. Папа исключительно честно вел свои дела и не состоял ни в каких ОПГ, но на тумбочке, я помню, всегда лежал пистолет. Времена были такие.

В моем детстве было много охранников, оружия, водителей. Меня довозили от дверей дома до дверей частной школы, поэтому с друзьями было сложно. В классах собиралось от пяти до десяти человек; поэтому мое детство было закрытым. Даже когда выросла, я осталась маленькой напуганной девочкой. Очень боялась людей. Так мы с сестрой росли, но все равно были счастливы. Много путешествовали: папа привил всей семье любовь к поездкам. На данный момент я посетила, кажется, 48 стран. Конечно, все это расширяет кругозор, помогает воспринимать мир и писать.

Мама всегда очень хорошо готовила, думаю, это умение передалось мне от нее. За границей мы посещали рестораны «Michelin» и забирали рецепты домой, а как-то раз в Италии впервые увидели настоящий маскарпоне, это было чуть больше двадцати лет назад. Мы привезли несколько баночек и приготовили классический тирамису — до этого собирали его из сухого мороженого и печенья «Юбилейное»! В юности мама была балериной, но жизнь не пустила ее на большую сцену Большого театра. Она поступила на юридический и работала в военном трибунале, пока супруг не настоял на том, чтобы она осталась дома и занималась семьей. Тем не менее, свою изящность и хрупкость она сохранила по сей день.

Мама оберегала домашний очаг, тем более в сложные времена, когда папа строил свою империю в девяностые и заключал многомиллионные контракты. Всегда поддерживала. После шестнадцати лет совместной жизни она похоронила мужа и прикладывала все усилия, чтобы оставить о нем хорошую память. Мы издали две книги воспоминаний о Леониде Гальченко: собрали воспоминания друзей и знакомых, а их бесчисленное множество, и папины творческие работы.

У меня есть младшая сестра, тоже очень талантливая и успешная в своем деле. Она восхитительно рисует, знает арабский и китайский языки — для меня просто непостижимо! Я, например, всегда учила европейские, то есть английский, французский и испанский. Чем только сестра не занималась: дралась в ММА, снималась в парочке фильмов, преподавала йогу, а сейчас занимается саунд инжинирингом, создает звуки для видеоигр и озвучивает их».

«Первое стихотворение, написанное в пятом классе, называлось „Моя роза“ — это было задание в школе. Папа очень любил цветы. Сейчас перечитываю и понимаю, что все написал целиком он. Сидел рядом и якобы что-то подсказывал, но по факту собрал историю. Смерть папы стала триггером и толчком, из-за которого за год я написала около ста стихотворений. Это отразилось на всех членах семьи, произошло внезапно: мы отдыхали на греческом Крите, отец неудачно нырнул в бассейн и мгновенно сломал шею. Сестра несколько дней молчала, мама была сама не своя, и мне пришлось тащить их домой, помогать организовывать похороны. Как сейчас помню его белый гроб — именно так он завещал незадолго до смерти, словно предчувствуя беду. Опыт неприятный, но он закаляет. К сожалению, после этого была череда таких же невеселых событий — уходили друзья, родственники, старшие товарищи. Я сбилась со счету, на каком количестве похорон была.

Утраты стали основной темой творчества, всех моих стихотворений. Так я выражаю эмоции. Стихи нужно выстрадать. Хотелось бы найти одно-два веселых, позитивных... Но так я справляюсь с болью и когда заканчиваю работу, выдыхаю со словами: „Живем дальше!“ Некоторые стихи для меня как математические задачки — беру одну фразу и продолжаю ее. Однажды я написала стихотворение, параллельно разговаривая с подругой по телефону. Тем не менее, в них всегда должна быть четкая и выверенная рифма, вычищенный ритмический рисунок».

«После золотой медали в школе я с красным дипломом окончила Нижегородский лингвистический университет, правда, по специальности „Связи с общественностью в малом и среднем бизнесе“. Но предметы связаны с языком: некоторые лекции проводились полностью на испанском и английском. Лингвистическое образование дает о себе знать и, конечно же, помогает. Если я читаю стихотворение, в котором пропущены знаки препинания или допущены ошибки из-за необразованности, уважение к автору рассыпается. Считаю, что каждый русский человек должен прекрасно владеть своим родным языком. Саморазвитие и образование влияют на все то, что мы создаем. Всегда нужно к чему-то стремиться. О чем можно написать, не видя дальше собственной деревни?

Да, ты можешь не быть поэтом по „корочкам“ из университета, но язык — это база. Дальше уже знакомство с новыми людьми, душевные травмы, история жизни, работа и поездки. Наша жизнь состоит из маленьких кусочков, как мозаика. Сейчас я мама с двумя детьми и постоянно занимаюсь домом — времени на самообразование остается немного, но каждый этап жизни по-своему хорош».

«На окончание школы мама подарила мне книгу. Сейчас я от нее открещиваюсь, никому не показываю и сама боюсь читать, но, с другой стороны... Мне было семнадцать, когда составлялся сборник; устраивалась презентация и мы даже отправили книгу в городские библиотеки. Тогда я этим очень гордилась! Там было около 70-ти стихотворений, проза, воспоминания об отце. Вместе с издателем я собирала эту книгу, которая корректировалась и в твердом переплете заняла около 400 страниц. Казалось, что я стала серьезным автором, но через пару лет эти мысли ушли. Все это глупости, просто рубеж и точка определенного этапа. Затем я встретила своего первого мужа и не писала ничего на протяжении семи лет, что мы были вместе. Ни одного слова».

«Папа обеспечил семье жизнь, в которой мы можем заниматься творчеством, но я никогда не представляла, как можно заработать вне бизнеса. Запускала несколько проектов: интернет-агентство, свадебное агентство и коктейль-бар. Начинали мы с первым супругом, получали опыт и набивали шишки. Сложно назвать наши проекты бизнесом, это была скорее тренировка. Что-то юношеское. Потом я серьезно заболела — обострилось аутоиммунное заболевание, и даже московские врачи говорили, что пора писать завещание. Мне было двадцать три.

Болела долго, но все решилось... разводом. Вот вам и аутоиммунные заболевания, а все из головы и связано с нервами. Я снова стала писать. Как говорит друг-певец Андрей Рыбаков: «Чтобы написать хит, нужно практически умереть». Видимо, да. Оказаться на грани сильного эмоционального потрясения, которое в тебе что-то перещелкнет и превратит в подобие великого.

Я освободилась от болезни, отношений, работы. С одной стороны, жить стало легче, а с другой — сложнее. Раньше я всегда была при деле и знала, каким будет завтрашний день. У меня появился коктейль-бар «Космополь», один из первых в городе. Тогда не было знакомых всем заведений и нынешние их владельцы приходили ко мне, подглядывали меню. Все это я привезла из-за границы, ведь много видела. Мне так нравились красивые коктейли! Когда открывала бар, я была глупой двадцатипятилетней девушкой, ничего не понимающей в ресторанном бизнесе, а это оказалось очень сложно!

Моя самая большая ошибка была связана с делегированием полномочий. Я все делала сама. Утром вставала и ехала в банк, потом закупала продукты, стажировала официантов, иногда стояла за баром и на кухне, объясняя персоналу задачи. Сидела до закрытия заведения, под утро возвращалась домой, и все начиналось сначала — банк, закупки, персонал, налоговая, инвентаризация. Этим не может заниматься один человек, но мне очень хотелось сделать хорошо, а значит, самостоятельно. Совсем не бизнесменский подход. Я себя не жалела и в какой-то момент поняла, что сил больше нет, и продала свой бар».

«Я в то время стала вспоминать прошлое и снова писать стихотворения. Выкладывала их во «ВКонтакте», кто-то их репостил, и вдруг пришло сообщение от московской поэтессы Ланы Сергеевой, руководящей своим «Салоном Изящных Искусств». Это очень творческая личность, засветившаяся в проектах ТНТ с Тимуром Родригезом и не только. Лана предложила мне прислать резюме и видео своих работ, чтобы, возможно, стать участницей чтений. «Салон» — это объединение многих талантливых авторов, которые собираются и читают стихотворения. К ним в Москву я ехала с дрожащими ногами, руками и чем только можно. Хотя боязни публичных выступлений у меня никогда не было: в университете в первых рядах всех концертов, а первую свою официальную зарплату, кстати, получила от Управления культуры за работу ведущей на одной из площадок Дня города Владимира году в 2007-м.

Подсказки с собой брать было нельзя, а я забыла все свои тексты. Так боялась своего первого выступления! Позвала друзей в поддержку, чтобы они рядышком посидели... Были сложные творческие задания, экспромт, что-то еще. И я выиграла; на общем голосовании меня признали лучшим чтецом вечера. Казалось, теперь нужно переезжать в Москву, ведь там настоящее творчество. Раньше для кого я читала? А в столице известные люди приходят послушать, телевидение — совсем другой уровень! Было это примерно в 2016 году. Я впервые в жизни почувствовала себя частью чего-то большего.

В «Салон» я приезжала еще не раз и даже вывезла их на гастроли во Владимир, познакомила с местными поэтами; попадала на другие творческие вечера в Москве. Благодаря Лане Сергеевой, которая чудесным образом меня нашла и заметила, в душе зажегся какой-то огонечек. При этом, во Владимире меня до сих пор никто не знает, да мне этого и не нужно. Признание — это удача, но, надеюсь, толика таланта все-таки присутствует. После «Салона Изящных Искусств» Союз Российских Писателей предложил членство, но я сама отказалась. Они поддерживают авторов, но на издание сборников уходят не такие уж большие деньги, так что если я когда-то буду готова ко второму «сольнику», то подойду к этому вопросу с бизнесовой точки зрения. Были мысли к тридцатилетию выпустить книгу, но тогда уже появились дети — стало немножко не до этого.

У меня все получилось как-то само. Кто-то из «Салона» посоветовал отправить несколько своих работ незнакомой мне тогда комиссии. Я отправила и забыла, но, к моему удивлению, мне ответили и предложили подать заявку на участие в конкурсе «Поэт года». Номинацию я не взяла, но комиссия меня заметила. Это было в 2017-м году параллельно со знакомством с моим будущим супругом. Он поддерживал меня с самого первого дня. Узнавал о дедлайне в считанные часы, закрывал меня на кухне с ручкой и обрывком бумажки и говорил «Пиши!». У любого конкурса есть определенная тематика, например, как-то попалось «настоящее чудо». Должно было бы получиться что-то светлое, но я написала слезливое стихотворение о детях из детского дома и их жизни — мы как-то с двоюродным братом ездили перед Новым годом их поздравлять, это очень тяжело и заставляет задуматься Стихотворение заканчивалось мыслью о том, что улыбка ребенка, который покинет учреждение, и есть настоящее чудо. Писалась эта работа в последний момент, но прошла отбор.

Дедлайн по конкурсу Романовых я также закрыла за час «до» со стихотворением про безвинно расстрелянных детей во время Революции. Сама глава Российского Императорского дома Великая Княгиня Мария I Владимировна вручила мне знак отличия — звезду «Наследие» третьей степени. Это случилось в день выписки из роддома, помню, по дороге в концертный зал здания правительства Москвы, где проходило торжественное награждение, я тщательно изучала указание, как вести себя на приеме с царственной особой, которое мне прислали на десяти листах мелким шрифтом. Приятно получить признание в кругу великих людей.

Первой наградой была Пушкинская медаль в 2019-м году. Это государственная награда, которой награждают за вклад в развитие русской литературы. Потом были Романовская звезда и медаль Ахматовой. Удачный был год, одно из другого вытекало и мотивировало писать. Эти награды присуждаются за вклад в развитие литературы Российской Федерации и являются особым предметом гордости. Они гарантируют публикации во всевозможных сборниках и антологиях, размещаемых в магазинах по всей стране, и, якобы, если тебя заметят, то могут предложить сольник. Но кто сейчас их читает?

Будучи подростком, я писала без цели достичь успеха или признания. В принципе, как и сейчас. Иногда кажется, что все награды достались мне незаслуженно, из-за чего муж называет меня сумасшедшей. Когда в компании читаю свои работы, люди удивляются, что не слышали их раньше. А кого мы знаем из современных поэтов? Никого! На данном этапе поэзия не востребована, но мода циклична... Я очень плохо разбираюсь в современной поэзии! К своему стыду, за модными авторами не слежу и не читала своих соседей по сборникам. Сейчас у людей в приоритете музыка и видео, чего не было раньше, поэтому Маяковский и Есенин и были своего рода «рок-звездами» того времени. Лично я никаких целей себе на этом поприще не ставила, но, возможно, именно благодаря публикации в Антологии русской поэзии — ежегодном издании, позволяющем получить наиболее полное представление об актуальной русской литературе и о значимых современных авторах, — наши дети и внуки когда-нибудь будут проходить это в школе и скажут: «Блин, написала эта Андрианова, еще и учить ее наизусть!».

«Писательство для меня развлечение — я никогда не относилась к нему чрезмерно серьезно. Да и период жизни сейчас такой: я встретила своего любимого человека и занята совсем другими делами. Например, поддерживаю супруга в его музыкальной карьере. Пару лет назад мы даже сколотили кавер-группу «Клуб Завтрак» и выступали в Москве на корпоративах. Раньше я иногда брала частные уроки вокала, в том числе у Елены Денисовой и Алексея Молдалиева, поэтому несколько песен вроде «Ту-лу-ла» Чичериной спеть могу. На самом деле я совсем не творческий человек. Работаю бухгалтером в фирме мужа — с цифрами и отчетами, они понятнее. Всегда говорю, что в нашей семье творческий человек Анатолий, а я считаю деньги, которые он зарабатывает.

Мне очень нравится творчество супруга, я им горжусь! Когда у Round Hills началась творческая пауза, незадолго до нашей встречи, все разом сказали: «Женился и перестал заниматься музыкой». Вы что?! Я человек, который каждый день умоляет его играть и писать песни! Конечно, быть женой рокера непросто. Если бы он сейчас разъезжал по всему миру с концертами и не появлялся дома; если бы не принимал такого участия в воспитании детей, которое есть сейчас, то мне было бы тяжело. Но я бы этим пожертвовала, потому что знаю: как мой папа был создан для бизнеса, так Толя создан для сцены. У него это в венах.

Однажды с супругом сидели на кухне, он тогда начинал свой русскоязычный проект (прим: «АНДРИАНОВ») и сказал, что хочет что-нибудь написать — вдохновение. Лично мне, например, оно не требуется. Решила, что не буду зря сидеть без дела и написала вполне себе приличное стихотворение. И вот я зачитываю ему «Пятничный вечер» о, грубо говоря, бытовом алкоголизме среди молодежи, где сравниваю бар с добровольным острогом. Читаю; он молча встает, закидывает свою тетрадку в морозилку, садится обратно и удивленно говорит: «Так не честно!». Но я считаю, что песни писать сложнее. У меня бы не вышло. Я поддерживаю мужа, как могу, организовала международный лэйбл, и теперь песни Round Hills можно легально слушать на всех площадках мира. На Round Hills Records, кстати, уже издавались несколько артистов, в том числе наш друг-музыкант, развивающий проект ataka.

В планах на будущее — все же взяться за прозу. Но она требует большего количества свободного времени, я пока им не располагаю, детишки маленькие, хотя идеи и наброски есть. А вот на создание стихотворения у меня никогда не уходило больше 15-20 минут. Буду писать дальше. И публиковать работы и подавать заявки на поэтические конкурсы продолжу, от меня не убудет».